Первый искусственный спутник Земли, первый запуск собаки на орбиту, первый полет человека в космос — этими победами мир обязан Сергею Павловичу Королеву. Для страны он оставался человеком-невидимкой. В лицо его знали только подчиненные и руководство. Его имя было окутано такой завесой секретности, что даже свои статьи для газеты «Правда» он подписывал псевдонимом К.Сергеев.

Почти нет кадров кинохроники с главным конструктором. А его дочь писала в анкетах об отце, что он «инженер». Никто не подозревал, что это тот самый академик Королев. Единственной дочери конструктора номер один 10 апреля исполняется 80 лет.

Сергей Королев на космодроме «Капустин Яр». Фото из личного архива.

— Наталия Сергеевна, девичья фамилия вашей мамы Винцентини. У вас итальянские корни?

— Дед моей мамы был итальянец, его звали Максимилиан. В 25 лет он приехал в Бессарабию, принял православие и после крещения стал Николаем. О прадеде мне известно, что он пятнадцать лет был директором Кишиневского училища виноградарства и виноделия и получил дворянский титул. Своего сына он назвал Максимилианом. Моя мама — Винцентини Ксения Максимилиановна. Эту фамилию она не меняла и носила всю жизнь.

— Ваш отец Сергей Павлович Королев был арестован в тридцать восьмом. Но семья избежала репрессий?

— Сначала арестовали Ивана Клейменова — директора Реактивного института, потом Георгия Лангемака — главного инженера, кстати, одного из создателей легендарной «катюши». Их семьи были репрессированы. Если бы мой отец оставался на должности заместителя директора, нас бы постигла такая же участь. Моего отца спас его характер. У него были большие разногласия с Клейменовым. Кадровый военный, тот думал больше об обороне страны, а Сергей Павлович мечтал еще и о космических полетах. В конечном итоге Клейменов поставил вопрос перед Тухачевским: «Я или Королев».

— Но ваша мама, наверное, все равно ждала ареста?

— Моя мама все время ожидала ареста. В прихожей стоял маленький чемоданчик, где было собрано все необходимое. Она жила в страшном напряжении. И каждый вечер к ней приходил Юрий Александрович Победоносцев — друг моих родителей, который жил на первом этаже нашего дома. Мама очень боялась остаться одна. И он сидел с ней до часу ночи, а потом уходил к себе. После часу ночи уже не арестовывали.

Но опасения все равно существовали, поэтому на всякий случай, чтобы я не попала в детский дом, заготовлены были документы о моем удочерении бабушкой Софьей Федоровной по материнской линии.

— В то время родные арестованных писали письма во все инстанции, надеясь, что там разберутся и освободят. Ваша семья тоже хлопотала?

— Когда папу арестовали, мне было всего три года. Мама, конечно, сказала, что она будет хлопотать за мужа, но семейный совет решил, что она не имеет права это делать, потому что у нее маленький ребенок, и будет ходатайствовать мама отца, Мария Николаевна. Матерей не трогали. И моя бабушка бросилась на спасение своего единственного сына. Она писала письма, телеграммы Сталину, Ежову, потом Берии.

За год до смерти бабушки я записала ее рассказ на магнитофон. Ей был 91 год, но у нее сохранилась феноменальная память. Она помнила все подробности.

— Письма вождям оставались без ответа?

— Без ответа. Реальную идею спасения подал мой отец. В одном из писем он упомянул, что слышал о полете на Дальний Восток женского экипажа, в котором была и Валентина Гризодубова, а еще попросил передать поклон дяде Мише. То, что папа был знаком с Валентиной Степановной, в семье, конечно, знали, но кто такой дядя Миша, поняли не сразу. Мужчин с таким именем в нашей семье не было. Когда стали анализировать письмо, догадались, что это может быть только Михаил Михайлович Громов, один из первых Героев Советского Союза. Адресов Громова и Гризодубовой в нашей семье никто не знал, но бабушке удалось их найти.

— Заступничество Героев помогло?

— Очень. Без их вмешательства отец бы погиб в лагере на Колыме. Громов написал записку председателю Верховного суда Ивану Голякову, которая 31 марта 1939 года открыла бабушке дверь в его кабинет. Страждущих, надеющихся попасть на прием, было очень много. И на заявлении Марии Николаевны Голяков написал: «Товарищ Ульрих, прошу проверить правильность осуждения!» Ульрих возглавлял Военную коллегию Верховного суда СССР. Он судил моего отца и дал ему 10 лет.

Отец в тот момент находился в Новочеркасской пересыльной тюрьме. Его еще можно было вернуть. Но тюремная машина работала медленно, и этап с моим отцом уже ушел.

— Сергей Павлович попал на Колыму, на прииск «Мальдяк», где в брезентовых палатках при 50-градусных морозах ночевали заключенные. Как он уцелел?

— Папа чудом остался в живых. Я летала на прииск «Мальдяк» летом 91-го года. Это был небольшой поселок, где сохранились два барака, в которых жило начальство. Но была еще жива лагерный врач Татьяна Дмитриевна Репьева. Она, конечно, не помнила заключенного Королева, но рассказала, как спасали людей от цинги: приносили из дома сырую картошку, натирали десны больных, делали отвары из еловых шишек. Отец смог выжить.

Большую роль в спасении Сергея Павловича сыграл и Михаил Александрович Усачев, до ареста директор Московского авиационного завода. На нем построили самолет, на котором разбился Чкалов. Усачев был мастер спорта по боксу, и он решил навести порядок в лагере, где правили уголовники. Вызвал старосту: «Показывай свое хозяйство!» Они зашли в палатку, где лежал мой умирающий отец. Усачев спросил: «Это кто?» — «Это Король, из ваших, но он уже не встанет!» Когда Усачев откинул лохмотья и увидел моего отца, которого знал раньше, он понял, что произошло что-то неимоверное и его надо спасать. Добился перевода отца в лазарет и заставил уголовников делиться своими пайками. А вскоре пришел приказ направить папу в Москву для пересмотра дела. Состоялся второй суд, который приговорил его к восьми годам лишения свободы. После прииска «Мальдяк» отец всю жизнь ненавидел золото.

— Я слышала версию, что вашему отцу на допросе сломали челюсти.

— Это действительно так. То, что были сломаны челюсти, не дало впоследствии, возможности провести нормальный интубационный наркоз во время операции. Папа умер на операционном столе.

Его пытали, чтобы он сознался. Я читала протоколы допроса. «Признаете ли вы себя виновным?» — «Нет, не признаю. Никакой антисоветской деятельностью я не занимался». Его избивали, а потом следователь применил психологический прием: «Если ты не сознаешься, завтра арестуют твою жену, а твоя дочь отправится в детский дом». Мысль об этом для отца была ужасна. И он решил подписать нелепые обвинения, а на суде все отрицать. Но на суде ему не удалось сказать ни слова.

О том, что ему пришлось пережить, он рассказал маме и бабушке в ноябре сорок четвертого года, когда, будучи уже освобожденным, приехал в Москву в командировку. Разговор продолжался всю ночь, но больше отец никогда не возвращался к этим воспоминаниям. Он хотел забыть все случившееся, как страшный сон.

— Читала, что его любимое выражение было: «Хлопнут без некролога»...

— Это он говорил, когда работал в так называемой туполевской «шараге», куда попал в сентябре 1940 года. Там создавался новый бомбардировщик.

Для подъема духа заключенных специалистов руководство НКВД разрешило свидания с ближайшими родственниками. Я не знала, что папа был арестован. Мама говорила, что он — летчик, у него важная работа, поэтому он с нами не живет. Перед первым свиданием, на которое мы пошли с мамой, она объяснила, что папа прилетел на своем самолете. Помню маленький тюремный дворик и вопрос, который задала отцу: как он смог сесть здесь на своем самолете? Ответил надзиратель, присутствовавший на свидании: «Эх, девочка, сесть-то сюда легко, а вот улететь намного труднее».

— Вашу семью не репрессировали, но не дай бог никому пережить то, что выпало на вашу долю...

— Мне было три года, а мальчику, с которым я дружила, — четыре. Когда я вернулась с дачи, он подошел и сказал: «Мама не разрешает с тобой водиться, потому что твой папа арестован!» Мы оба не понимали значения этого слова, но мне было очень обидно. Я заплакала и прибежала к маме. Мама сказала бабушке и няне, что не надо больше гулять во дворе, лучше ходить в зоопарк.

Мама поседела в ночь ареста. Ей было 30 лет. Очень красивая, с синими глазами, она стала носить косынку, потому что люди оборачивались и качали головами: «Такая молодая, а уже седая!»

Она всегда была очень приветливая, и раньше с ней все с удовольствием общались. А теперь некоторые знакомые переходили на другую сторону улицы. Были врачи, которые отказывались ей ассистировать на операциях.

Когда моего отца арестовали, мама пошла к главному врачу Боткинской больницы Борису Шимелиовичу, который потом пострадал по сфабрикованному делу Еврейского антифашистского комитета. Борис Абрамович вызвал парторга и председателя месткома, и они решили, что она останется на своей должности врача-ординатора травматологического отделения. А профессор Михаил Фридланд, возглавлявший кафедру Государственного центрального института усовершенствования врачей, предложил маме тему диссертации, чтобы ее взяли на должность ассистента кафедры.

Так как денег в семье катастрофически не хватало, а надо было и отцу еще передавать, мама устроилась на работу в поликлинику и дополнительно брала по 15 дежурств в месяц. Няне Лизе маме пришлось сказать, что платить больше нечем, но няня ответила: «Я вам дам свои деньги, они мне сейчас не нужны. Только меня не прогоняйте!»

— Наталия Сергеевна, в самое тяжелое время семья выстояла, а потом, когда жизнь наладилась, ваши родители расстались...

— Длительная разлука не укрепляет семью. Она разрушает. Они оба слишком любили свою работу. Мама была блестящим хирургом-травматологом, она проработала 60 лет. Оба с сильным характером. Когда отцу пришлось работать в Подлипках, он предлагал маме бросить работу в Москве. Может быть, она и пошла бы на это, но до нее дошел слух, что у него роман с Ниной Ивановной, работавшей на его предприятии переводчицей, которая была моложе мамы на 13 лет. Мама поехала как-то в Подлипки к отцу и услышала за дверью женский голос. Она все поняла, даже не стала заходить. Поплакала и уехала обратно. Было тем более обидно, потому что она была беременна. Отец хотел второго ребенка, но в такой ситуации она от него избавилась.

— У Нины Ивановны не было детей?

— Может быть, в какой-то степени ее Бог наказал. Она вторглась в нашу семью, зная, что у Сергея Павловича есть жена и ребенок. Так что я — его единственная дочь. Но надо отдать должное: Нина Ивановна посвятила ему всю жизнь.

Мама продолжала любить моего отца и только через годы вышла замуж за его лучшего друга Евгения Сергеевича Щетинкова, с которым он вместе работал в Реактивном институте. Он даже ездил к Сергею Павловичу и спрашивал, не возражает ли он. Постепенно мама его полюбила. А он влюбился в нее с первого взгляда еще в 1931 году. Когда Щетинков участвовал во второй экспертизе в 1940 году по делу моего отца, он мог бы подписать уничтожающий акт и таким способом устранить своего соперника. А он написал особое мнение о том, что работа экспериментальная, а во время экспериментов могут быть и ошибки, и неполадки, и неудачи. Когда отцу показали этот документ, он был очень тронут.

— Развод родителей сильно сказался на ваших отношениях с отцом?

— Да, для меня это было страшным потрясением. Я обожала и маму, и отца. Я жила с бабушками и дедушками и только мечтала, что окончу школу, и мы наконец будем вместе. И вдруг такое разочарование. Меня вызвали с дачи в день развода, и мама сразу сказала: «У тебя больше нет отца!» Я подумала, что он умер. Сидела мама в кресле заплаканная, две бабушки в слезах, дедушки страшно расстроенные. Эта картина у меня и сейчас перед глазами.

Я не могла понять, как отец мог предпочесть маме любую другую женщину. Мама была для меня идеалом и женщины, и врача, и человека. Она говорила: «Считается, что бабушки больше любят внуков, чем детей. Я тоже люблю своих внуков, но Наташу больше всех!»

— Эта обида на отца привела к тому, что вы несколько лет не общались...

— Я даже не поехала на его пятидесятилетие, о чем очень жалею. Тогда я жила с мамой, и она взяла с меня слово, что я не буду встречаться с Ниной Ивановной. А как можно было не встречаться, если он обычно приезжал с ней на квартиру к бабушке и на дачу? Каждый раз мне приходилось оправдываться. Мама и с бабушки взяла слово! Для Марии Николаевны это вообще была трагедия. В день отцовского юбилея мама находилась в доме отдыха, и мне не удалось с ней связаться. Папа прислал за мной машину, я три раза надевала новое платье и снимала. Мне очень хотелось поехать, а дедушка, мамин отец, говорил: «Ты же дала слово маме, что не поедешь!»

Я поехала к отцу только в 1961 году, когда вышла замуж. Стала жить отдельно в коммуналке на Малой Бронной. Мне очень хотелось повидать отца. В один выходной день я позвонила ему по телефону, он подошел, я тут же повесила трубку, выскочила из дома, взяла такси и помчалась туда. Когда я приехала, отец очень удивился, а Нина Ивановна думала, что мне что-то нужно. Я сказала, что мне ничего не нужно, кроме общения. Отец меня обнял, мы поцеловались. Когда вернулась, сразу рассказала маме. С тех пор я стала бывать в доме отца.

— Известно, что он был феноменальным трудоголиком. Из тех, кто приходит на работу первым, а уходит последним. На космодром летал только по ночам, чтобы не терять день на перелеты.

— Он очень ценил время, не любил праздные разговоры. Когда были гости, отец выходил, здоровался и уходил в свою комнату. Он ни одного театрального спектакля не досмотрел до конца: работа интересовала его больше всего.

— Ваш отец должен был стать лауреатом Нобелевской премии, но секретность помешала?

— Отец дважды мог получить Нобелевскую премию. Он направил бы эти деньги на развитие космонавтики. Первый раз его хотели наградить за запуск первого искусственного спутника Земли, второй — после полета в космос Юрия Гагарина. На обращение Нобелевского комитета Хрущев ответил, что творцом новой техники у нас является весь народ. Имя отца мир узнал только после его кончины в январе 1966 года. А посмертно Нобелевскую премию не присуждают.

— Сергей Королев мог позвонить непосредственно Никите Хрущеву?

— Отец ничего и никого не боялся в жизни. Если ему было что-то надо, он просто снимал трубку и говорил с министрами, с Хрущевым. Считал, если важное дело, надо начинать сверху, потому что снизу очень долго. Его авторитет в ту пору был непререкаем.

— Ваш отец похоронен в Кремлевской стене. Это обстоятельство создавало трудности с посещением?

— Это государственный некрополь. У меня есть пропуск, и никаких проблем никогда не возникало. Сложнее было поменять доску на Кремлевской стене, где сначала указали дату рождения отца по старому стилю — 30 декабря 1906 года. Я исправила эту ошибку, и сейчас указана правильная дата его рождения — 12 января 1907 года.

— Наталия Сергеевна, вас не застать дома. Выпустили трехтомник «Отец», участвуете в мероприятиях, связанных с освоением космоса. Еще год назад катались на горных лыжах. Какие качества вы унаследовали от отца?

— Наверное, целеустремленность. Я с детства хотела стать хирургом, как мама. Правда, она была категорически против, считая, что профессия врача безденежная и тяжелая. О своем выборе я не жалела ни одной минуты, 55 лет отработала за операционным столом. Еще я унаследовала трудолюбие. Могу даже сейчас работать с утра до ночи. Я всегда очень ценила время, потом узнала, что и отец был таким. Если бы он не ушел так рано — в 59 лет, может быть, мы не отдали бы американцам Луну.

По волнам моей памяти

Дочь знаменитого Генерального конструктора Сергея Королева Наталия: "Я не могла понять, как отец променял мою умную, красивую маму на другую женщину"

12 апреля - День космонавтики
"Отец" - так просто и емко Наталья Сергеевна назвала свою книгу в двух частях, увидевшую свет в 2002 году, - сплав документальной хроники, строгого исторического исследования и личной исповеди.

С Наталией Сергеевной Королевой мы давние знакомые. Известный в Москве легочный хирург, доктор медицинских наук, педагог, профессор, лауреат Государственной премии СССР, интереснейший собеседник - Наталия Сергеевна личность сама по себе примечательная. Помню потрясение, которое я испытал, впервые в конце 70-х попав в домашний музей Сергея Королева, созданный вскоре после смерти Генерального конструктора его матерью Марией Николаевной Баланиной. Я увидел среди экспонатов лагерную кружку и другие вещи зека Королева... И вот я снова на 2-й Миусской. У хозяйки дома, как и в прежние годы, график предельно напряженный: лекции, экзамены, консультации и непрекращающаяся уже столько лет работа по увековечиванию памяти отца. "Отец" - так просто и емко Наталья Сергеевна назвала свою книгу в двух частях, увидевшую свет в 2002 году, - сплав документальной хроники, строгого исторического исследования и личной исповеди. Я прочитал ее перед встречей в Москве, не отрываясь.

"ЗОЛОТО ОТЕЦ НЕ ЛЮБИЛ ДО КОНЦА ЖИЗНИ"

- Наталия Сергеевна, о Генеральном конструкторе у нас и за рубежом издано много книг, среди них такие фундаментальные, как "Королев. Факты и мифы" Ярослава Голованова. Когда и почему у вас возникла потребность самой взяться за перо?

Книгу об отце я задумала очень давно, вскоре после того, как его не стало и было рассекречено имя главного конструктора. К нам приходили многие литераторы, предлагали, в том числе и мне, вместе создать какую-то книгу.

Тогда я еще думала, что книги пишут только писатели. Так считала и бабушка Мария Николаевна Баланина. В конце концов, она решила, что будет рассказывать журналистам, писателям все, что знает о своем сыне, особенно о его детстве и юности - о том, чего, кроме нее, никто не мог рассказать. Такое же решение приняла и мама, Ксения Максимилиановна... Все, что было издано писателями тогда, во многом написано с их слов. Но чем больше появлялось книг об отце, тем больше зрело во мне желание обо всем рассказать самой. Увы, все руки не доходили. Я была безумно занята: оперировала каждый день... В доме девять человек: трое детей, бабушка, свекровь, мама...

Надеюсь, вы заметили, что в моей книге прямая речь встречается только там, где рассказ идет от меня: что я сама видела, слышала, чувствовала. В отличие, скажем, от действительно фундаментальной книги Голованова. У него сплошная прямая речь: "Королев подумал...", "Королев сказал...". Автор ничего этого не видел, не слышал, не присутствовал и не мог присутствовать, так что с мифами у него перебор. Я таких вещей изначально всячески избегала. Все основано на документах, письмах, на воспоминаниях - моих собственных, мамы, бабушки и людей, близко знавших Сергея Павловича.

Вы сделали то, что не удалось ни одному из биографов Королева: объехали, облетели все места, где он жил, работал, страдал. Бутырка, пересыльные тюрьмы в Новочеркасске, Хабаровске, Владивостоке, Колыма... Что нового вам открылось?

В одном из писем своему брату Василию в Саратов бабушка во время войны писала: "Сережка все там же... По счастью, на свете живут не одни только костики ("костик" - Костиков, член экспертной комиссии 1938 года, сыгравший зловещую роль в "деле Королева"), а есть и маленькие, незаметные, сердечные, вернее, человечные, люди". Имея в виду тех, кто в те страшные годы помогал ее сыну.

Отца, ведущего инженера одного из НИИ, специалиста по ракетным самолетам, арестовали 27 июня 1938 года как "участника антисоветской троцкистской вредительской организации". Обвинен "в преступлении - как он писал в одном из своих многочисленных заявлений из тюрьмы - по делу, которое является целью моей жизни и мною созданное". Это чудовищное обвинение тянуло по тем временам на высшую меру. Всю ночь шел обыск. Я находилась тогда c бабушкой Софьей Федоровной Винцентини на даче. На рассвете отца увели. Мама тут же позвонила Марии Николаевне. Сказала: "Сергея больше нет". - "Как нет! Он умер? Живой? Ну слава Богу". Мама свое: "Вы, наверное, не поняли. Сергея арестовали. Его больше нет". А бабушка ответила: "Он жив, значит, будем бороться".

На семейном совете было решено, что хлопотать в НКВД будет Мария Николаевна, поскольку жен "врагов народа" зачастую арестовывали вслед за мужьями, а матерей не трогали. Она стучалась во все двери. Увы... Первыми откликнулись Михаил Михайлович Громов и Валентина Степановна Гризодубова - легендарные летчики, Герои Советского Союза, депутаты Верховного Совета. Именно благодаря их ходатайству было принято решение о пересмотре дела, о возвращении отца в Москву.

Пока "извещение" о доставке заключенного Королева в Москву для пересмотра дела проходило по инстанциям, отец был доставлен на Колымскую каторгу на золотодобывающий прииск Мальдяк. На этом прииске он прошел все круги ада гулаговской каторги. Золото он не любил до конца жизни. И не раз повторял: "Я ненавижу золото!".

"СТАРОСТА-УГОЛОВНИК ПОКАЗАЛ "ДОХОДЯГУ": "КОРОЛЬ... ИЗ ВАШИХ. ВРЯД ЛИ ПОПРАВИТСЯ"

- Однажды к маме на Конюшевскую рано утром пришел молодой парень. Передал от отца письмо. Василий - так звали парня - отбывал срок за уголовное преступление и жил в одной палатке с зеком Королевым.

От него мама и бабушка узнали, что здоровье отца с каждым днем ухудшалось. У него кровоточили десны, расшатались и стали выпадать зубы, распух язык, начали опухать ноги. Почти не осталось никаких шансов, никакой надежды, и тут в лагере появился Михаил Александрович Усачев - бывший директор Московского авиазавода, где был построен самолет, на котором в декабре 1938 года разбился Чкалов. Директора, конечно, сразу посадили.

В прошлом тренер по боксу, Усачев решил навести в лагере порядок, приструнить старосту из уголовников, который особенно издевался над "врагами народа". После двух-трех "уроков бокса" тот стал послушным и повел Усачева показывать "свое хозяйство". В одной из палаток староста показал ему "доходягу": "Король... Из ваших. Вряд ли поправится".

Усачев подошел, сбросил тряпки и в "доходяге" узнал Сергея Королева, которого хорошо помнил по Москве. В этот же день, по его настоянию, отца перевели в санчасть, обеспечили "усиленным" питанием. Лагерный врач приносила из дому сырую картошку, из которой страдающие цингой выжимали сок, чтобы натирать им больные десны.

Отец, кстати сказать, никогда не забывал людей, которые ему помогали. В начале 60-х он разыскал Усачева, взял к себе на работу. За Михаилом Александровичем водится грешок - случалось, заглядывал в бутылку. Тем не менее отец вызвал своего заместителя и сказал: "Что бы ни делал этот человек, ты его не тронь".

- Видимо, память о лагере жила в нем до конца жизни?

Мне рассказывал Леонид Львович Кербер, доктор технических наук, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, заместитель Генерального конструктора, тоже бывший зек, о последней своей встрече с отцом в 1965 году. В останкинский дом Королева он пришел под вечер не один, а с Егером Сергеем Михайловичем, известным авиаконструктором, Героем Соцтруда, тоже лауреатом и бывшим зеком. Кербер запомнил охрану у ворот и полные грустной иронии слова Королева: "Знаете, ребята, самое удивительное состоит в том, что как же все-таки много общего между этой нынешней обстановкой и тогдашней. Иной раз проснешься ночью, лежишь и думаешь: "Вот, может, уже нашелся кто-нибудь, дал команду, и эти же вежливые охранники нагло войдут сюда и бросят: "А ну, падло, собирайся с вещами!".

- Что было после Колымы?

Снова Бутырка. Внутренняя тюрьма НКВД. И после "пересмотра" томительные дни ожидания нового этапа, от которого спасла "Туполевская шарашка" - дьявольское изобретение системы. В спецтюрьмах НКВД, "шарашках" - с особым, более терпимым режимом, нормальным питанием - талантливейшие инженеры, генеральные конструкторы, специалисты мирового класса трудились в КБ, создавали новые самолеты, реактивные двигатели, боевую технику, которая сыграла немалую роль в годы войны. Эти "шарашки", и об этом тоже нельзя не сказать, спасли жизни моему отцу, Туполеву, многим будущим Героям Соцтруда и лауреатам.

Где-то читал: у каждого человека, помимо обычного начальства, два генерала: генерал Случай и генерал Везение!

В жизни моего отца они, эти генералы судьбы, сыграли огромную роль. Его могли расстрелять в Москве в первые недели после ареста, и на Колыме, в Мальдяке, где расстрельные тройки трудились не покладая рук.

Мне рассказывали случай, когда прокурор, член "тройки", приехал в два часа ночи и к шести утра "рассмотрел" более 200 дел. 135 человек приговорил к расстрелу. Все это заочно. Ни одному из них не было задано ни одного вопроса. Эта участь отца миновала.

Когда я читал вашу книгу, меня не оставляло ощущение, что вы ведете этакую негласную полемику с Головановым, с другими авторами книг о вашем отце. Прежде всего по поводу личной драмы, которую пережила ваша семья. По версии Голованова, разлады в семье Королева начались задолго до ареста (1938 г.). "Наташа узнала об "измене отца", - пишет журналист. - Она на мелкие клочки порвала все его фотографии, которые нашлись в доме, и заявила, что видеть его не хочет и впредь отказывается видеться с отцом". И это отчуждение продолжалось. "Королев предпринял было несколько попыток примирения с дочерью, столкнулся с резким, если не агрессивным, отказом и попытки оставил". Как все было на самом деде?

Так, как написано в моей книге. О семейной драме, об уходе отца, о наших отношениях я рассказала абсолютно откровенно, ни с кем не полемизируя. Тем более с Головановым. Все, что хотела, я сказала ему раньше, на презентации его книги. Говорила, что многое у него не соответствует действительности. И, сыпля соль на труднозаживающие раны семейной драмы, он очерняет и мою маму, и мою бабушку, и меня.

Кто ему дал право писать в книге, что, дескать, Королева раздражала беременность жены? Мои родители очень ждали ребенка, и отец хотел, чтобы была непременно дочь. Даже имя придумал задолго до моего появления на свет - в честь своей любимой литературной героини Наташи Ростовой. Это хорошо знали все, кто входил в круг близких отцу людей. Выслушав мое замечание, Голованов сказал: "А я так думаю".

А история с фотографиями? Никогда в жизни я не порвала ни одной фотографии отца. Я считаю, что это просто нечистоплотность.

Мы с Головановым были в очень хороших отношениях - он много времени проводил у нас дома и бабушку записывал многократно. Он ей дарил книги с прекрасными надписями: мол, вы, Мария Николаевна, "можете себя считать соавтором всего, что я написал о вашем сыне...". Это не помешало ему к 90-летию бабушки поместить в "Комсомольской правде" пасквиль на нее: дескать, она незаслуженно принимала поздравления от людей. Что, мол, она сделала для своего сына? Только и всего, что его родила...

Тем не менее когда Голованов умер, на его поминках, на панихиде я посчитала своим долгом, поскольку он написал книгу о моем отце, выступить. И я, конечно, сказала о нем хорошо...

"МАМА УЗНАЛА, ЧТО В ЖИЗНИ ОТЦА ПОЯВИЛАСЬ ЖЕНЩИНА"

- Наталия Сергеевна! Мне запомнился один ваш разговор с отцом. Я даже выписал себе эти строки: "Напоследок я задала ему вопрос, который с самого начала вертелся на моем языке, почему вы с мамой расстались? Он ответил, что отношения между мужчиной и женщиной - сложная область человеческих отношений и что я смогу это понять тогда, когда сама выйду замуж. Этот ответ меня не удовлетворил..." Тогда. А теперь?

Он уехал, а я всю ночь думала о нем, о маме, о том, как я люблю их обоих. И как плохо, что мы не живем вместе. Почему два человека, которые так любили друг друга: он семь лет добивался руки моей мамы, - расстаются? Теперь, мне кажется, я могу это объяснить. Они оба были очень сильными личностями. Целеустремленность отца общеизвестна. Очень сильным человеком была и моя мама: доцент кафедры, она успешно оперировала, преподавала - была во всем самодостаточным человеком. Недаром говорят: два медведя не могут жить в одной берлоге.

И еще. Нина Ивановна Королева (вторая жена отца) дышала Сергеем Павловичем. Она после замужества не работала, всегда находилась дома в ожидании его. Мама так не могла.

Летом 1945 года отец, как специалист по ракетам, был отправлен в Германию. Там был создан институт "Рабе" ("Ворон"), где бок о бок работали советские и немецкие ракетчики. В марте 1946 года был разрешен приезд в Германию семьям офицеров-ракетчиков. Отец - к тому времени подполковник - тут же написал маме и мне. Он очень радовался нашему приезду. Все свободное время, а это было летом, возился со мной. Наконец, мои родители, любящие друг друга, разлученные волею рока на восемь долгих лет, снова стали жить вместе под одной крышей. К огромному сожалению, совместная жизнь не принесла радости и удовлетворения.

Отец, наконец, дорвавшись до любимого дела, был безумно занят, очень уставал. Мама видела его редко. Изнывала от бездействия, одиночества. Она так писала в своем дневнике: "Да, поистине, не умею я быть домашней хозяйкой, ничего не представляющей собой, как "Я", человеком и просто женой". Она рвалась из Германии, и к началу 47-го года мы уже были в Москве.

История повторилась весной 47-го. Отцу предоставили однокомнатную квартиру по месту работы в Калининграде (теперь это город Королев). Он предложил переехать туда маме вместе со мной. Казалось бы, свекровь должна была сказать: "Конечно, поезжай. Может быть, в этом переезде последний шанс сохранить семью". Но даже она, будучи очень мудрой женщиной, сказала невестке: "Нет. Ехать не надо". Понимаете? Значит, уже была какая-то трещинка. Она ощущается (лагерные годы не прошли бесследно) даже в самых нежных, пронзительных письмах из неволи. Позволю себе процитировать выдержки некоторых из них. Вот одно, переданное отцом с оказией в январе 1942 года:

"Ляле. Только лично....Сколько раз за эти многие долгие месяцы и годы нашей разлуки, моих скитаний и мытарств я вспоминал тебя, вспоминал до мелочей, до отдельных штрихов и слов нашу жизнь! Казалось бы, многое, что было позабыто, снова и снова всплывало в памяти. И всегда и всюду эти воспоминания давали мне силу для дальнейшей жизни и борьбы за жизнь. Олицетворением света и счастья была ты в моей жизни. Все-все самое хорошее, самое счастливое связано с тобой, и неудивительно, что все это помню и никогда не забуду.

Как всегда, в самые тяжелые минуты моей жизни ты и только ты одна умела разделить и облегчить мое горе. Я знаю, что и (говорить), за эти годы ты перенесла так много, как только может выпасть на долю человека. Но я знаю, что ты перенесла все мужественно и что наша дружба и наша любовь не погасли. Это наполняет меня гордостью и дает много сил и бодрости".

И в этом же письме горькие слова о будущем:

"Я не вижу конца своему положению... вообще на что можно рассчитывать дальше мне, ибо я всегда и снова вероятный кандидат (на отсидку. - Н. К. ). Да кроме того, это значит всегда отягощать твою и Наташкину судьбу. Я даже не знаю, в самом лучшем случае, сможем ли мы снова жить все вместе, так как ты и Наташка для меня вся жизнь - ничего другого у меня нет и не может быть...".

За отличную работу по созданию реактивных установок для самолетов отец только в августе 1944-го был досрочно освобожден (со снятием судимости, но без реабилитации, которой добьется лишь в апреле 1957 года). Освобожденный, он снова занят любимым делом. Лишь в конце ноября 1944 года ему удается ненадолго прилететь в Москву.

"... наша московская встреча пролетела как-то особенно быстро и много недоговоренного и, может быть, недопонятого осталось у каждого из нас", - писал отец сразу же после возвращения из Москвы в Казань.

"...Ты права, мы оба стали лучше, и мы оба стали более вдумчиво и бережно относиться к людям и к себе. Я прилагаю все усилия к тому, чтобы попасть наконец на более долгий период в Москву, чтобы подольше и поближе быть с тобой - так у меня сейчас и в голове, и в сердце сложилось, и без разлада на сей раз. Но совместная жизнь, как, например, было у нас в этот мой приезд, - она очень путает меня...

...Котика нашего я вспоминаю так часто, как только, вероятно, это можно такому странному и занятому субъекту вроде меня. Ее большая карточка стоит на столе моем... Крепко тебя обнимаю и целую. Будь спокойна и сильна, любимая моя... Всегда твой Сергей".

Удивительные письма. Их переполняют огромная любовь и неопределенность, нежелание отягощать судьбы дорогих ему людей. Значит, дело не только в том, что две сильные личности?

Пожалуй, вы правы. Письма и впрямь многое объясняют. В Германии трещинка углубилась. Мама тогда почувствовала - что-то происходит, совсем не то, что надо. Хотя, между прочим, она была в положении. И мог бы родиться еще один ребенок. Может быть, сын, о котором так мечтал отец.

Трудно сказать. Для мужчины этот аргумент, наверное, не решающий. А тут появилась в жизни отца женщина, Нина Ивановна. Мама об этом узнала и осталась в Москве. Я не подозревала о той драме, катастрофе, которая надвигалась. Гром грянул только в день развода.

Мама жила тогда на Конюшевской, в одной комнате нашей в прошлом двухкомнатной квартиры. После ареста отца вторую комнату конфисковали, и ее занимала семья милиционера. Я в это время жила с двумя бабушками и дедушками в квартире Марии Николаевны. Отец приезжал навещать меня и бабушку, свою маму. Я мечтала о том, что вот окончу школу и наконец-то мы где-то поселимся и заживем вместе.

24 июня 1949 года - один из самых черных дней в моем календаре. Меня вызвали с дачи. Дома я увидела плачущих бабушек и расстроенных дедушек. Мама, которая была в ужасном состоянии, сказала: "У тебя больше нет отца". Я спросила: "Он что, умер?". - "Нет, он не умер, но он ушел из нашей семьи".

"ОТЕЦ СКАЗАЛ, ЧТО НАДО ПИСАТЬ: "БЫЛ АРЕСТОВАН. ОСВОБОЖДЕН СО СНЯТИЕМ СУДИМОСТИ"

- Наталия Сергеевна, я понимаю, как это больно вспоминать. И все-таки какой была ваша первая реакция?

Для меня это была большая травма. Я не могла понять абсолютно, как человек, которого я очень любила, - мне с детства это прививалось - мог так поступить. Его не было долгие годы, тем не менее все: мама, бабушка - говорили только хорошее.

- Вы знали его историю?

Нет, конечно. Я понятия не имела, что он арестован.

- В 14 лет?

Тогда нельзя было говорить об этом. Арест Сергея Павловича стал популярной темой только в 80-е годы.

- А в семье?

Меня всячески оберегали. Когда я была маленькой, мама и бабушка, объясняя долгое отсутствие отца, говорили: "Твой папа - летчик. Он в командировке". С конца 1940 года, видно, для поднятия духа заключенных, в "Туполевской шарашке" стали время от времени разрешать свидания с родственниками. Свидания проходили в Бутырской тюрьме. Перед первым таким свиданием мама сказала, что папа ненадолго прилетел, и мы к нему поедем. К месту встречи мы шли через маленький дворик. Увидев отца, я первым долгом спросила: "Как ты мог на таком маленьком дворике сесть на своем самолете?". Вместо отца ответил сопровождающий его "дядя": "О, девочка, сесть-то сюда легко, а вот улететь намного труднее". В годы войны объяснять "командировку" отца было еще проще. Одним словом, не знала...

Только потом, когда пришло и мое время заполнять анкеты, отец как-то сказал, что нужно писать: "Был арестован. Освобожден со снятием судимости". Но мы отвлеклись...

- Что было после развода?

На следующий день отец приехал ко мне с Ниной Ивановной - он хотел нас познакомить. Но я совершенно окостенела, не могла разговаривать. Я не могла понять, как мог мой отец променять мою умную, красивую маму на другую женщину. Поэтому у нас встречи какой-либо душевной не получилось. Они уехали, и я очень долго плакала, переживала. Бабушка, Мария Николаевна, сказала: "Ну что делать... Раз так случилось, ты должна простить своего отца. Когда подрастешь, поймешь"...

Я его тогда просто возненавидела. И не столько его, сколько Нину Ивановну. Как можно так поступить, зная, что у Сергея Павловича есть жена и дочь? Как можно было сесть на живое место? Тут у меня была живая обида на отца (это чувство давно прошло) и, конечно, голос крови. Все годы после его ухода мне очень хотелось его видеть.

Осенью 1958 года я неожиданно заболела туберкулезом легких. Мама была в отчаянии: от этой болезни умер молодым мой дед, Павел Яковлевич Королев. Он похоронен в Киеве. На тревожный звонок бабушки отец отреагировал немедленно. Уже на следующий день он со мной поехал в поликлинику, где мне предоставили путевку в подмосковный санаторий. Лечение шло успешно. В канун Нового года получила письмо от отца. Он писал, что из-за занятости не смог меня навестить, о чем очень жалеет.

Письма отца... Среди них совершенно особое, написанное к моему совершеннолетию. 10 апреля 1953 года мне исполнилось 18 лет. Вот строки, которые врезались в душу, в память на всю жизнь: "...всегда люби наш народ и землю, на которой ты выросла... Личная жизнь во многом в твоих руках, а хороших людей на свете много встретишь. Будет и большая любовь, и дружба - все это обязательно будет!". В этом удивительно светлом письме есть и грустные строки, тихий крик изболевшей отцовской души: "Я считаю неправильным, милая Наташа, твое поведение в отношении меня. Я прошу тебя подумать об этом хорошенько. Я искренне тебя люблю, часто вспоминаю и очень хочу, чтобы ты снова со мной виделась и чтобы было сломано то отчуждение, которое создалось за последние годы. Ты теперь взрослая и сама
многое понимаешь... Не забывай своего отца, который тебя очень любит, всегда помнит и никогда не позабудет. Крепко, крепко тебя обнимаю и целую. Всегда твой друг Сергей".

Получив это письмо, я долго мучительно думала, как себя вести. Сердце разрывалось между любовью к двум самым дорогим мне людям. Очень хотелось видеть отца, но мама оставалась непреклонной из-за неизбежных моих встреч с Ниной Ивановной - "разлучницей". А я не считала себя вправе ее огорчать. До сих пор не могу себе простить, что не поехала на 50-летие отца. Он прислал за мной машину. Мамы тогда не было, и я не знала, что делать: одевалась, раздевалась... В конце концов, машина ушла без меня. Это была ошибка, конечно.

- Наверное, вы общались с ним меньше, чем могли бы?

Конечно.

"ОТЕЦ ЛЮБИЛ ЖЕНЩИН, НО НА СТАРТОВОЙ ПЛОЩАДКЕ КОСМОДРОМА ИХ НЕ ТЕРПЕЛ"

- И все-таки какая из встреч вам особо запомнилась?

В июле 1956 года я проходила практику в больнице подмосковного поселка Хотьково. Однажды туда неожиданно нагрянул отец. Около трех часов мы гуляли с ним по лесу и разговаривали. Так много хотелось сказать друг другу. Моя учеба, планы на будущее, мои девичьи симпатии - все интересовало его. Отец рассказывал о своей работе. Говорил о предстоящих полетах в космос, о космических поездах и межпланетных станциях-вокзалах. Все это казалось мне фантастикой, чем-то далеким, несбыточным. "Я вижу, тебе не верится, - заметил отец, видно, почувствовав мою реакцию, - а все это обязательно будет. И ты сама вскоре в этом убедишься". Прошло совсем немного лет, и многое из того, о чем тогда говорил отец, стало явью.

Эта встреча много значила для меня. Хотя переломный момент в наших отношениях наступил несколько позже. В 1961 году я вышла замуж и стала жить отдельно от мамы. В один прекрасный день, это был выходной, я позвонила отцу по телефону. Услышала его голос и тут же положила трубку. Выбежала на улицу, взяла такси и помчалась прямо туда. "Папа, - сказала, - я тебя очень люблю. И я хочу, чтобы мы с тобой виделись почаще, чтобы у нас были хорошие отношения". После этого я у него часто бывала - сама, и с мужем Вадимом, и с первенцем своим Андрюшей.

Мы встречались так часто, насколько это было возможно при большой занятости отца и частых его командировках. Обычно приезжали к нему домой на Останкинскую, недалеко от ВДНХ, где он жил последние годы. У меня установились нормальные отношения с Ниной Ивановной. А маме сказала: "Ты должна меня понять. Я уже стала самостоятельной. Ты не хотела, чтобы я встречалась с Ниной Ивановной, и я не хотела сделать тебе больно. А теперь я буду поступать так, как мне подсказывает совесть". Она вздохнула: "Делай как знаешь".

- "Наверное, не было до него на Земле человека, который бы так любил небо и женщин". Это написано о Сергее Павловиче.

Да, он любил женщин, и женщины любили его. В нем было что-то, привлекавшее к нему внимание, и сам он был не прочь увлечься. Я даже этих женщин знаю. Мне один товарищ советовал написать о них в своей книге, но я не стала этого делать. Достаточно уже того, что в моей книге речь идет о моей маме и Нине Ивановне. Что было - было. Но при всем при том на первом месте у него всегда оставалось дело. На стартовой площадке космодрома - мне многие об этом говорили - женщин не терпел: мол, это может отвлекать мужчин от сложной работы и приводить к ошибкам.

Прошедший год был для вас юбилейным. Как говорится, время собирать камни. Что вы считаете, Наталия Сергеевна, главным делом своей жизни?

Незадолго до кончины бабушка (она умерла летом 1980 года) подарила мне свою фотографию, сделанную в день ее 90-летия, с надписью: "Мое единственное наследство от моего сына, который был мне так близок, так дорог, моя Наташа!".

Так случилось, что больше у моего отца детей не было. Он ушел из жизни, когда моему первенцу, Андрею, исполнилось едва три года. А теперь у него трое внуков и пятеро правнуков. В честь деда назван Сергеем второй мой сын. Они - Королевы. После развода я дала им свою фамилию. От второго брака 19 февраля 1973 года у меня родилась дочь, которую в честь бабушки Марии Николаевны назвали Марией.

Тоненькая ниточка, которая могла оборваться, сохранилась, окрепла. Дети выросли. Андрей Королев - доктор медицинских наук, травматолог, ортопед, как и его бабушка. Сергей окончил МВТУ имени Баумана, тот же факультет, что и его дед. Мария окончила Московскую медицинскую академию.

Семья у нас дружная. 12 января отмечаем мы вместе день рождения отца. Приходят соратники отца, космонавты, друзья. Эти встречи надолго дают заряд жизненной энергии, любви и памяти. Род Королевых продолжается, и жива память о моем отце. Не в этом ли главное дело, которому я посвятила себя всю без остатка?

- И в заключение. Какое место в жизни, в ваших разговорах с отцом занимала Украина?

С тех пор как я помню себя, само слово "Украина" произносилось в нашей семье трепетно, с большой любовью. Детство моего отца прошло в Нежине, родился он в Житомире, жил в Киеве, в Одессе. Первые 24 года, почти половину отпущенного ему пути, отец провел в Украине. Он очень ее любил. Любил украинские песни, "українську мову". Это точно. "Дивлюсь я на небо", "Реве та стогне Днiпр широкий" - любимые песни бабушки и отца. Поэтому и у меня лично - возможно, генетически - особое отношение к Украине перешло по наследству.

Я была в Житомире - там прекрасный музей в доме, где родился мой отец. Многое воссоздавалось по воспоминаниям бабушки, которая отдала много вещей, сохранившихся в семье. И каждый раз, переступая порог музея, испытываю огромное волнение, потому что в этом доме первые шаги сделал мой отец. В Киевском политехническом есть аудитория имени Королева, даже парта стоит, за которой он сидел. Она специально ленточкой обвязана.

- Что бы вы хотели пожелать читателям Украины?

Прежде всего мира и процветания. Еще чтобы в Украине помнили о людях, которые родились на украинской земле и которые внесли весомый вклад в историю человечества. Недавно выпущена в Украине книга "Сто великих украинцев". Отец тоже есть в этой книге.

P.S. 10 апреля Наталия Сергеевна Королева отметила свой день рождения. "Бульвар Гордона" от всей души поздравляет именинницу и желает ей крепкого здоровья, успехов и благополучия.

Этот человек выжил, чтобы, пройдя через тернии, первым вывести человечество к звездам. Его имя - Сергей Павлович Королёв . Наверное, не было до него на Земле другого такого человека, который бы так любил небо. И женщин.

Любовь и космос

Даже первый поцелуй с девушкой его мечты случился у него на крыше. Он жил тогда в Одессе. У Ксении Винцентини , или у Ляли , как все ее звали, всегда было много поклонников. Сережка Королев - лишь один из них. Но он старался сделать все, чтобы она стала только его девушкой: и вверх ногами вокруг нее ходил, и под баржей в море проплывал, и даже на краю крыши двухэтажного одесского морга сделал ради нее стойку на руках. Видимо, все это произвело на Лялю необходимое впечатление. И тут, прямо на крыше, она наконец-то позволила ему впервые себя поцеловать.

Уезжая учиться на авиационном отделении Киевского политехнического института, Сережка сделал ей предложение. Она ответила, что, хотя и любит его, выходить замуж не собирается до тех пор, пока не выучится, чтобы зарабатывать самостоятельно.

Получилось так, что он учился в Киеве, потом в МВТУ в Москве, а она в Харькове, на врача. После института Ксению распределяют работать в Донбасс. Бывая там, Королев вновь пытается добиться Лялиного согласия на брак. Она вновь отказывается, ссылаясь на новую причину: какой смысл выходить замуж, если все равно придется два-три года жить врозь, пока отработаешь по распределению. И Королев решает добиться от начальства, чтобы Ксению отпустили досрочно. В конце концов в августе 1931-го она становится его женой, а вскоре он все-таки увозит ее в Москву...

Сергей Королев с женой Ксенией Винцентини. 1932 г. Фото: РИА Новости

Но вот загадка: как только Королев добивается того, о чем мечтал все эти 7 лет, он быстро теряет интерес к жене и начинает увлекаться другими женщинами. Рассказывали такую историю: "Однажды Ляля чистила пиджак Сергея. И вдруг... из кармана выпали два билета в Большой театр. Королев о них ничего не говорил. Значит, решила Ляля, пойдет с какой-то дамой. А у Ляли был поклонник из высокопоставленных военных. И уговорить его сводить ее в Большой не стоило труда. Столкнулись обе пары в антракте. С Сергеем была красивая брюнетка. Увидев жену, Королев рванул от своей красавицы, словно кот со стола, и сразу стал оправдываться, дескать: "Случайно предложили билеты... Неудобно было отказать... Где мы встретимся после спектакля?" - "А зачем нам встречаться? - спросила Ксения. - Меня проводят". И посмотрела на своего военного. Тут Королев не выдержал: "Нет. Мы поедем вместе!" Куда он дел свою даму - неизвестно. Но жену из театра увез сам..."

Подобные похождения мужа довели Ксению до того, что все свои чувства весной 1948 г. она вылила в письме матери Королева: "Всю историю нашей любви вы знаете хорошо. Много горя еще до 38-го года (год ареста Королева. - Авт.) пришлось мне пережить, и, несмотря на оставшееся чувство привязанности и какой-то любви к С., я твердо решила... оставить его для продолжения им жизни под его любимым лозунгом "Дайте каждому жить, как ему хочется..."

Сергей Королев и Ксения Винцентини встречались и "числились" в браке четверть века, а жили вместе каких-то 8 лет, да и то урывками. Их дочь Наташа , находившаяся под влиянием матери, узнала об "изменах папы" в 12 лет. На мелкие кусочки изорвала она все его фотографии, какие попались под руку, и заявила, что видеть его больше не желает. Трещина между дочерью и отцом осталась на всю жизнь. Встречались они редко, но чаще всего были как чужие. Не было Королева и на ее свадьбе. В свою очередь, по свидетельству известного летописца космической эры Ярослава Голованова , когда Королев звонил ей с Байконура, чтобы поздравить с днем рождения, она бросала трубку. И он сидел и плакал...

Одиночество

Вторая жена, наверное, могла бы подписаться под многими переполненными болью словами первой.

Чтобы получить представление, как он завязывал отношения со слабым полом и как вел себя дальше, воспользуемся воспоминаниями второй жены, Нины . Она рассказала Ярославу Голованову об этом со всеми подробностями. Итак: "Весной 1947 года в НИИ-88 я была единственная "англичанка", остальные переводчицы - "немки". Однажды начальник говорит: "У Королева накопилось много английских журналов. Сходите, он покажет, что перевести..."

Прихожу. Секретарша говорит: "Он занят". Слышу - говорит по телефону. Разговор закончился, и дверь кабинета приоткрылась: "Вы ко мне? Пожалуйста... Садитесь..." Представился: "Королев Сергей Павлович".

Нина Ивановна, - говорю я. - Безработная переводчица.

Я так и понял, - улыбнулся Королев и достал кипу английских и американских журналов. - Вот эту статью переведите, пожалуйста.

Я понимала, что сделала плохой перевод, потому что не знала смысла чисто технических терминов... "Да, действительно плохо", - сказал Королев. Дали мне инженера, с которым я могла бы правильно перевести статью. Опять иду к Королеву. И вот он стал меня вызывать все чаще и чаще. Как-то кладу перед ним перевод, он читает, а сам... берет меня за руку. Я руку отвожу. Помолчал. Спрашивает:

Что вы делаете в воскресенье?

Пока у меня нет никаких планов...

Вы не возражаете отдохнуть вместе?

А что вы имеете в виду?

Ну... пойдем в ресторанчик... потанцуем...

Я не люблю рестораны, но пойдемте, - говорю я, - только куда-нибудь подальше от города...

Его шофер отвез нас в Химки. Гуляли по набережной у Речного вокзала. Потом обедали в ресторане. Немного выпили. И вдруг он так откровенно начал мне рассказывать о своей жизни, о Германии, о семье, в которую решил больше не возвращаться... Я даже растерялась: мы ведь познакомились совсем недавно...

Когда возвращались в Подлипки, спросил, куда меня отвезти. Назвала адрес. К огромному нашему удивлению, оказалось, что мы живем не только в одном доме, но и в одном подъезде: квартира моей мамы - на первом этаже, а Королева - на втором. Поднялись к нему. Что теперь лукавить: я осталась у него в тот первый наш вечер. И, как оказалось, на всю жизнь... Мне было 27. Ему - 40".

Что было дальше?

Жена сменилась, но Королев снова в бессрочных командировках, и его снова мучает одиночество. Не однажды, как бы извиняясь, Сергей Павлович пишет новой жене о своих трудностях и переживаниях. Пишет, что сказать об этом ему больше некому, так как самый близкий друг и подруга - она! Неслучайно он обязательно добавляет слова: "Ведь мне не с кем об этом поговорить, кроме тебя". Судя по всему, и новой жене начинают надоедать его "душеизлияния" о вечных проблемах на работе и в душе. И с новой женщиной, которую он так любит, чувствует себя одиноким. Вообще гениям чаще всего не везет в личной жизни. Мне вспоминаются слова Наталии Николаевны Гончаровой Пушкину : "И как же ты мне надоел со своими стихами!" А Королев пишет: "Ну не могу тебе, мой друженька, не написать и не излить свою душу..." Вечная трагедия гениев!!!

Досье

С. Королев родился 12 января 1907 года. Под его руководством Группа изучения реактивного движения (ГИРД) 17 августа 1933 г. запустила первую советскую ракету. Потом был Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), потом - арест. Его обвинили во "вредительстве в составе антисоветской организации". Сначала дали 10 лет. Потом, в 40-м, срок уменьшили на 2 года. Досиживал он, работая в "туполевской шараге" - КБ за колючей проволокой. За работу, имевшую "важное оборонное значение", его - по личному письму Берии в адрес Сталина - освободили досрочно в августе 44-го. В сентябре 1945 года Королев был направлен в Германию для изучения опыта гитлеровских инженеров. Вернувшись в январе 1947-го, он быстро и успешно проводит конструирование и испытание собственных ракет, сразу многократно увеличивших мощь Вооруженных сил СССР.

В 1957 году была успешно испытана ракета "Р-7", при помощи которой вскоре на орбиту был выведен первый в мире искусственный спутник Земли. 12 апреля 1961 года эта же ракета обеспечила полет Гагарина. На ней прорвались во Вселенную и первая женщина-космонавт В. Терешкова , и А. Леонов , совершивший в марте 1965-го первый в истории выход в открытый космос. К сожалению, этот успех стал последним в жизни великого конструктора, в 1966-м он скончался.

Кстати

Среди космонавтов бытует такая легенда: после кремации тела Королева Гагарин и Комаров выпросили часть его праха, чтобы отправить его на межпланетной станции в спецконтейнере с гербом Советского Союза на Луну. Как было на самом деле? Наверное, никто уже не знает. Трагически погиб Комаров. Через год не менее трагически ушел из жизни Гагарин.

Космическая эра. С этими словами у большинства обитателей Земли связаны представления о многочисленных победах и выдающихся успехах в области космонавтики, ставших поистине эпохальными событиями. А между тем освоение космоса – это еще совсем свежая страница в истории человечества и вершится на наших глазах.

55 лет тому назад 12 апреля 1961 года был совершен первый космический полет. Космонавт Юрий Гагарин на корабле "Восток" стал настоящим космическим первопроходцем.

Советский Союз на протяжение десятилетий гордился успехами отечественной космонавтики. Это и полет первой в мире женщины-космонавта Валентины Терешковой, и выход в открытый космос Алексея Леонова, и самый продолжительный в истории космонавтики полет Валерия Полякова. И, конечно же, за успешными полетами стояли тысячи людей, десятки трудовых коллективов, которые делали все от них зависящее во имя прогресса космической отрасли.

Сегодня космонавтика является надеждой человечества. Ее развитие невозможно без высококвалифицированных молодых кадров, способных двигать современную науку и создавать конкурентоспособную технику. Сегодня проблема воспитания кадров стала крайне острой. И только экстренная организация подготовки специалистов может исправить положение. А выполнение этой задачи невозможно без организации четкой системы дополнительного образования, нацеленного на выявление и развитие технических способностей у подрастающего поколения. О необходимости создания условий для технического детского творчества с целью получения впоследствии ценных кадров говорили многие нобелевские лауреаты – Жорес Алферов, Николай Семенов, Петр Капица, Лев Ландау. Ведь техническое творчество формирует интерес к науке и технике и стимулирует рационализаторские и изобретательские способности наших детей.

Наталья Королева: У нас очень много талантливых людей. Надо просто развивать эти таланты. Для этого нужно именно хороших учителей, которые этому способствуют. В основном это всегда были энтузиасты, которые занимались вот таким вот делом, как говорят, на общественных началах. Это очень важно. Потому что это в конечном счете даст свою отдачу. И я верю в то, что будут, конечно, и талантливые люди, и есть они у нас. И космонавтика, конечно, очень продвинулась вперед.

Наталья Сергеевна Королева, дочь легендарного конструктора, основателя советской космонавтики Сергея Павловича Королева. Доктор медицинских наук, профессор, лауреат Государственной премии СССР. 55 лет Наталья Сергеевна отдала медицине, 40 лет провела у операционного стола, выполняя операции на легких, трахеях и бронхах. Опубликовала более 200 научных работ. Имеет три авторских свидетельства на изобретения.

Наталья Королева: Я думаю, что детское техническое творчество очень важно. Вообще важно, чтобы ребенок прямо с детства приучался что-то делать руками, не только головой. Я могу сказать, что мой отец Сергей Павлович Королев учился в строительно-профессиональной школе в Одессе. Это была школа, которая открылась в 1922 году. К сожалению, из-за того, что была революция и Гражданская война, в Одессе школы были закрыты. И поэтому он туда поступил уже 15-летним подростком. И в одном классе с ним училась моя мама. Уровень образования был настолько высокий, что за 2 года они прошли всю программу средней школы, включая высшую математику. Но поскольку школа называлась "строительно-профессиональной", то надо было, конечно, осваивать и какую-то строительную профессию. Мой отец и мама получили дипломы о том, что они являются черепичниками. Кроме того, поскольку школа была строительно-профессиональной, то там была деревообрабатывающая мастерская. И там надо было обязательно к концу обучения сделать или табуретку, или какую-то скамейку, или стул. Каждый ученик должен был это сделать. То есть они работали долотом, молотком. И мой отец считал, что это тоже ему очень в жизни может пригодиться. Отец мой вообще, выбрав себе профессию воздухоплавания, покорения неба еще с детских лет, он уже изучал главным образом и углубленно те предметы, которые, как он считал, могут ему пригодиться: физику, математику и так далее.

Кроме того, он занимался физкультурой еще. И он ходил в спортивный клуб, занимался гимнастикой. Я тоже очень положительно всегда относилась к творчеству. И поэтому мой старший сын Андрей Королев участвовал в работе на станции юных техников в Москве. И вот они делали там такие модели, как "Союз Аполлон", "Союз Салют". Ракеты различные они делали под руководством старших товарищей. Но это было очень интересно. А Сергей Павлович сделал такую карандашницу из корпуса гранаты, когда он учился в школе в Одессе. И вот она сохранилась и находится в домашнем музее моего отца здесь, в Москве.

Еще очень важно приучать детей буквально с малолетства к тому, чтобы они больше знали нашу историю. Например, вот эти выставки, которые делаются, которые Владимир Петрович Лосицкий организовывает, посвящены совету главных конструкторов, истории космонавтики. Они очень важны, потому что, к сожалению, наша молодежь недостаточно осведомлена о том, что происходило в прошлом веке.

Владимир Лосицкий: В стране существовала глубоко эшелонированная система подготовки специалистов. Но начиналась она с детства. В возрасте 8-10 лет мальчики приходили, если посмотреть на этот стенд, учились, получали трудовые навыки, заражались. Почему наша выставка "Начинается с мечты"? Потому что их система заставляла мечтать. Это очень важно. А потом, вырастая, становясь взрослыми инженерами, они свою мечту реализовывали в конкретных делах. Собственно говоря, эта мечта была реализована в нашем первом космическом спутнике.

Наталья Королева: Мой отец был увлечен воздухоплаванием буквально с 4-летнего возраста, когда он впервые на плечах у деда увидел полет летчика Уточкина еще в Нежине. И он увидел, что большой предмет оторвался от земли и полетел. Это было совершенно невероятно. Но он понял, что есть машины, которые могут летать. И это было очень важно. И потом, когда он жил с мамой и с отчимом в Одессе, то он очень хорошо плавал, они жили на берегу моря, и он плавал к затонувшей землечерпалке, и оттуда смотрел на отряд гидросамолетов, который стоял на берегу, и видел, как механики и летчики готовят самолеты к полетам. И так продолжалось до тех пор, пока один из механиков не крикнул его: "Эй, парень, плыви сюда, будешь помогать". Он переплыл, быстро освоился, начал помогать летчикам готовить самолеты к полетам, и они стали брать его с собой в полеты. Он, конечно, скрывал это дома, потому что очень много было аварий, самолеты разбивались, и родители не знали об этом.

Но вот однажды, когда он шел с мамой по Пушкинской улице в Одессе, и был такой красивый день, и моя бабушка сказала: "Сережа, посмотри, какое красивое небо, какие красивые облака на небе". А он сказал: "А ты знаешь, какие они красивые сверху, с той стороны?". Она сказала: "Как? Ты видел, ты летал?". Он сказал: "Да, я летал. Но когда я буду хорошо летать, я обязательно тебя прокачу на своем самолете". И еще он настолько серьезно увлекся этим воздухоплаванием, что он, будучи школьником 15-17 лет, читал лекции по воздухоплаванию для рабочих заводов имени Бадина и Чижикова Одесской военно-морской базы по воздухоплаванию. И вступил в Общество воздухоплавания Украины и Крыма. И больше того, он еще сконструировал собственный планер, который был признан годным к постройке. Этот планер назывался К-5, от первой буквы его фамилии "Королев".

Это его увлечение продолжалось и во время учебы в Киевском политехническом институте. Он тоже там сразу приобщился к планеристам и участвовал в создании планеров, и летал на них. И, конечно, его мечтой была поездка в Коктебель. И он вместе со своим другом Люшиным Сергеем Николаевичем сконструировал планер, который назывался "Коктебель". Первые испытания этого планера провел знаменитый летчик Арцеулов Константин Константинович, который сказал, что очень хороший планер, очень хорошая машина. Это было в 1929 году. А в 1930 году он сконструировал собственный планер, который назывался "Красная звезда". И он был сделан специально для выполнения фигур высшего пилотажа. И на нем летчик Степанченок впервые в мире выполнил три мертвых петли Нестерова.

Конечно, отец сам хотел это сделать. Но он заболел брюшным тифом. А потом дальше, когда он перевелся в МВТУ, под руководством Туполева он сделал свой дипломный проект – самолет СК-4. Это была авиетка, которая к моменту защиты диплома уже летала. И это тоже было очень большое достижение. Но после того, как он в 1929 году познакомился с Циолковским и его работами, он уже понял, что будущее только за ракетами. Он писал: "Я ушел от него с одной мыслью – строить ракеты и летать на них. Отныне смыслом моей жизни стало одно – пробиться к звездам". Тогда не говорили "космос" – говорили "стратосфера". Отец написал книжку в 1934 году, она была издана. Циолковский очень высоко оценил ее и написал, что книжка разумная, содержательная и полезная.

Когда мой отец кончил институт МВТУ имени Баумана, он работал в ЦАГИ. Но у него, конечно, уже была идея такая, чтобы создать какую-то организацию, которая могла бы заниматься созданием ракет непосредственно. И вот тогда вместе с Цандером в 1931 году им удалось создать группу изучения реактивного движения. Они сами называли это группой инженеров, работающих даром, расшифровывали, потому что это была общественная организация, которая располагалась в подвале на углу Садово-Спасской улицы в подвале четырехэтажного дома. И вот там располагался этот ГИРД. Все молодые ребята. Сергей Павлович был сначала руководителем 4-й бригады, а потом, после смерти Цандера, он стал тоже руководителем ГИРД.

17 августа 1933 года под его руководством на полигоне в Набахино была запущена первая советская ракета конструкции Тихонравова на гибридном топливе. Она поднялась всего на 400 м и летела всего 18 секунд. Но это был колоссальный успех, потому что это была первая советская ракета.

Параллельно с ГИРД в Ленинграде работала газодинамическая лаборатория, в которой работал Глушко Валентин Петрович. И Тухачевский принял решение о том, чтобы объединить эти две лаборатории и сделать Реактивный институт. И вот тогда в ноябре 1933 года как раз был создан Реактивный научно-исследовательский институт. А директор в этом институте был Клейменов. Но так получилось, что Сергей Павлович интересовался больше полетами в стратосферу, а Клейменов как человек военный – больше военными ракетами. И у них получился такой диссонанс. Они не сошлись характерами вплоть до того, что Клейменов поставил условие перед руководством, что или я, или Королев. И Сергея Павловича перевели старшим инженером в бригаду крылатых ракет.

А вместо него главным инженером назначили Лангемака. И вот это обстоятельство спасло жизнь ему, моей маме и мне. Потому что Лангемака расстреляли вместе с Клейменовым, семью их репрессировали, а Сергей Павлович был арестован, но он не был расстрелян.

Таких падений и взлетов, какие были в биографии Сергея Павловича Королева, даже невозможно представить. Он прошел путь от умирающего заключенного концлагеря до покорителя космоса. Самая характерная его черта – громадная энергия. И этой энергией он умел заражать окружающих. Вся его жизнь была пронизана мечтой о небе. И хотя во многом благодаря ему человечество взлетело к звездам, он больше всего жалел, что не смог полететь в космос сам.

Наталья Королева: Он после полета Гагарина как-то приехал к нам и сказал: "Это я должен был лететь. Но годы уже не те, да и не пустили бы меня". Он прекрасно понимал, он сам считал, что в первую очередь должны летать летчики-истребители, молодые ребята, которые хорошо подготовлены и которые справятся с этой ответственной задачей. Ведь они проходили очень серьезные тренировки. Это было очень ответственное дело. Гагарина нельзя было пускать. И Сергей Павлович это прекрасно понимал, потому что он в первую очередь считал, что очень важна надежность, пока не были проведены какие-то предварительные полеты. Было 5 таких полетов. Из них было 3 неудачных. Это были полеты с манекенами и с собаками. И 2 были успешные. После этого он принял решение, что можно пускать. Кроме того, была опасность того, что американцы тоже работают, а ведь у нас не было каких-то точных сведений.

Например, почему спутник полетел 4 октября? Ведь дело в том, что, по неофициальным данным, американцы якобы должны были запустить спутник 6 октября. И Сергей Павлович не мог допустить, чтобы американцы запустили раньше. И поэтому наш пуск был перенесен на 4 число. Его тщеславие заключалось не в том, чтобы его славили и чтобы ему говорили хвалебные слова, а только в том, чтобы наша страна была первой, чтобы наш спутник был первый, чтобы наш человек в космосе был первый. Вот в чем было его тщеславие.

Когда был полет Гагарина, это было осуществление главной мечты его жизни, потому что его главной мечтой, конечно, был полет человека в космос. И это было потрясающе.

С Гагариным у него были очень хорошие отношения. Он вообще Гагарина любил как сына. И он очень был рад, что именно он предложил кандидатуру Гагарина. Но там было две кандидатуры: Гагарин и Титов. Когда Хрущеву принесли личные дела Гагарина и Титова, он увидел Титова и говорит: "Почему имя такое нерусское – Герман?". Ему объяснили, что отец Титова – учитель литературы, ему очень нравится Пушкин, "Пиковая дама", и он поэтому назвал его Германом. А когда он увидел личное дело Гагарина и узнал, что он внук путивловского рабочего и сын крестьянина, конечно, он сказал, что нет, он одобряет кандидатуру Гагарина.

Но на самом деле я думаю, что этот выбор был правильный. Я несколько раз видела Гагарина в разной обстановке. Но я могу сказать, что у меня было самое лучшее впечатление о самом Гагарине. Мне кажется, что он был замечательный человек, очень хороший, у него была какая-то природная мудрость, хотя он был действительно из очень простой семьи. Слава не испортила его. И я помню эту пресс-конференцию, которая проводилась в университете. Ему задавали очень каверзные вопросы. Причем, задавали не только русские, но и иностранные журналисты. И он должен был сразу на них отвечать. Советоваться ему было невозможно. И он отвечал даже с чувством юмора еще. Это меня тогда поразило. То есть он был очень хороший парень, конечно.

Москва встречала Гагарина 14 апреля 1961 года. И Сергей Павлович тоже его встречал на Внуковском аэродроме. Но он ехал в одной из последних машин. И когда его машина приближалась, уже выехала на Манежную площадь, толпа прорвала оцепление, и пройти на трибуны на Красной площади ему не удалось. Поэтому он смотрел митинг по телевизору.

Потом он был на приеме в Большом кремлевском дворце. Это было уже вечером. А так это было настолько нелепо. Я тоже очень хотела попасть на Красную площадь. И со своими товарищами я работала в Боткинской больнице, я тоже шла на Красную площадь по Ленинградскому проспекту. И кто-то из моих друзей спросил: "Интересно бы узнать фамилию главного конструктора, который запустил Гагарина в космос". Но я не могла сказать, потому что он мне строго-настрого запретил говорить, чем он занимается. И во всех анкетах я всегда писала, что мой отец просто инженер. А фамилия "Королев" достаточно распространенная. И никаких вопросов не возникало. Но из-за этой секретности был еще такой эпизод. В очередной День космонавтики Сергей Павлович хотел пройти в первые ряды во Дворце съездов. А там были тогда очень большие президиумы. И молодые люди первые три ряда охраняли. Стояли в проходе и держали для членов этого президиума, чтоб когда кончится торжественная часть, чтоб они спустились и смотрели концерт. И когда он хотел подойти, молодой человек вежливо ему сказал: "Товарищ, это места только для тех, кто имеет непосредственное отношение к этому событию, а вам нужно пройти назад". Конечно, его посадили. Но это, конечно, было ему обидно.

Больше того, он два раза не получил Нобелевскую премию. В 1957 году за спутник и в 1961 – за Гагарина. Когда комитет по нобелевским премиям обратился к нашему правительству с просьбой назвать фамилию главного конструктора, чтобы вручить Нобелевскую премию, Хрущев сказал, что у нас создателем новой техники является весь народ. И все. И Нобелевская премия никому не была присуждена. А по завещанию Нобеля она присуждается только при жизни. Она посмертно не присуждается. Поэтому это было очень большой урон, потому что это очень большая материальная премия, которую он, конечно, потратил бы не на себя. Он был абсолютный бессребреник, ему ничего не было нужно. Он мог ходить в одном и том же костюме, в одном и том же пальто и в одних и тех же ботинках. Но он бы потратил это на развитие космонавтики.

Для него главным всегда было дело. Сотрудники отмечали, что он всегда на всех заседаниях любил выслушать мнения разных людей, а потом уже подводил итог и высказывал точку зрения на основании этого обсуждения, и она как-то всегда почему-то оказывалась правильной в основном. Наверное, потому, что у него была такая инженерная интуиция, и это было, наверное, правильно.

Интересно было, что когда обсуждался вопрос о том, на каких колесах или шасси, или на чем делать луноход, например, для того чтобы он вообще шел по Луне, и каким образом осуществлять посадку на Луну – никто не знал, какой грунт у Луны в то время. И вот тогда проектанты начали задавать ему вопросы: Сергей Павлович, вы все-таки скажите, какой грунт на Луне. Тогда Сергей Павлович вынул листок и написал "Справка. Можно считать грунт на Луне твердым типа пемзы". Это другое дело. Потому что неизвестно было: может быть, там пыль, может, грязь какая-то, может быть, еще что-то. И что делать? Вот так вот. Поэтому он как-то чувствовал это, просто чувствовал. На самом деле это так и оказалось.

Конечно, жалко, что не мы первые попали на Луну. Но что делать? История ведь не знает сослагательного наклонения. Я думаю, что будут какие-то достижения еще большие. Но пока корабли выводится "семерка", но, может быть, что-то будет создано. Конечно, во всем мире работают, в разных странах, и в нашей стране очень много умных и талантливых людей. Жалко только, что полет на Марс планируется на 2030 год. Я им говорила – пораньше, потому что я боюсь, что я уже не узнаю, есть ли жизнь на Марсе. Хотелось бы узнать. Потому что на самом деле Сергей Павлович верил в то, что какая-то еще существует жизнь где-то в нашей галактике.

Наташа Королева (настоящее имя – Наталья Владимировна Порывай) – поп-певица, получившая всенародную любовь после выхода альбома «Желтые тюльпаны», записанного совместного с Игорем Николаевым . Среди ее песен – такие хиты, как «Маленькая страна», «Чуть-чуть не считается», «Синие лебеди» и десятки других лиричных баллад и зажигательных танцевальных композиций.

Детство

Наташа Порывай, появившаяся на свет в Киеве, росла в семье творческой: папа девочки был хормейстером, а мама, заслуженная артистка Украины Людмила Порывай, дирижировала в хоровой капелле «Светоч». Старшая на 5 лет сестра Ирина была музыкально одаренным ребенком и впоследствии выступала сольно под псевдонимом Руся. Неудивительно, что уже в 3 года Наташа Порывай дебютировала на сцене вместе с Большим хором радио и телевидения Украины, исполнив песню «Крейсер Аврора».

В 7 лет девочку записали в музыкальную школу на класс фортепиано и, параллельно, в хореографическую студию имени Григория Верёвки. Важным событием, предопределившим судьбу малышки, стало знакомство с композитором Владимиром Быстряковым, который взял одаренную Наташу под крыло. В 12 лет она начала выступать с его песнями («Куда уехал цирк», «Мир чудес»), благодаря чему быстро стала звездой всех городских праздников: детские утренники, правительственные съезды, новогодние огоньки, дни города – каждое событие сопровождал чистый голосок Наташи Порывай. В 1987 году девушка стала дипломанткой конкурса народной музыки «Золотой камертон».

В том же году Наташа впервые выступила на телевидении, в программе «Шире круг», (своеобразном прототипе шоу «Минута славы»), подарившей путёвку к известности многим начинающим исполнителям: Дмитрию Маликову , Леониду Агутину , группе «Секрет»… Но по-настоящему знаковым событием для юной певицы стало выступление на вокальном конкурсе в Евпатории. Она не заняла призовых мест, однако обратила на себя внимание Эльвиры, помощницы известного московского телепродюсера Марты Могилевской. Наташа отдала женщине кассету с собственным материалом, не зная, что впоследствии этот поступок сыграет огромную роль в ее жизни.

Наташа Королева в передаче «Шире круг» (1986 год)

Прошло какое-то время, но весточек из Москвы не приходило, и Наташа продолжала строить карьеру в родной Украине, поступив в Киевское эстрадно-цирковое училище на специальность «Эстрадный вокал». Летом 1989 года она отправилась на гастроли в Штаты.

Голосистая девушка произвела сильное впечатление на американских педагогов вокала, которые предложили ей стать студенткой Истменовской школы музыки при престижном университете Рочестера. Но Наташа, с которой к тому времени связались представители Марты Могилевской, отвергла это заманчивое предложение и отправилась покорять Москву.

Дельфин и русалка

Осенью 1989 года Марта Могилевская посоветовала Игорю Николаеву, бывшему аранжировщику Аллы Пугачевой и начинающему певцу, пребывавшему в творческом ступоре, найти подходящую девушку для совместной записи. Выбор пал на Наташу по двум причинам: во-первых, ее вокальные данные были на порядок выше, чем у остальных претенденток, во-вторых, невысокая девушка идеально смотрелась рядом с 172-сантиметровым певцом.

При первой встрече Игорь довольно скептически отнесся к этой затее: 16-летняя пухлая «хохлушка» не походила на эффектную поп-диву, к тому же она стеснялась певца, который казался ей царем и богом от музыки. Тем не менее, после прослушивания он был приятно удивлен и вскоре написал для юной протеже песню «Желтые тюльпаны», которая стала заглавной песней одноименного альбома, увидевшего свет в 1990 году. На обложке пластинки была надпись: «Наташа Королева поет песни Игоря Николаева».

Наташа Порывай превратилась в Королёву вполне закономерным образом: псевдоним придумал Николаев, который был уверен, что зрители не сумеют запомнить фамилию «Порывай», да и звучит она как-то плебейски, другое дело – гордая, внушительная «Королёва».

После выхода альбома популярность Наташи Королевой начала буквально зашкаливать. «Желтые тюльпаны» вывели девушку в финал главного музыкального конкурса страны – «Песни года». Стадионы и концертные площадки были переполнены, поклонники охапками несли любимой артистке желтые тюльпаны, а когда сломавшая ногу Наташа взяла небольшой тайм-аут, почитатели ее творчества просили вынести загипсованную девушку на сцену.

«Песня года-1990»: Наташа Королева – «Желтые тюльпаны»

В 1991 году Наташа Королева закончила эстрадно-цирковое училище. В 1992 году свет увидела пластинка «Дельфин и русалка», и творческий тандем Игоря и Наташи отправился в грандиозный гастрольный тур по городам России с одноименной программой, за следующие три года покорившей не только отдаленные уголки нашей родины, но и крупные города США, Израиля и Германии.

В 1994 году певица выпустила уже сольный альбом под названием «Поклонник» (музыка и тексты по-прежнему были заслугой Игоря Николаева). Однако ей пришлось завоевывать доверие слушателей, которые не хотели верить в конец «Дельфина и Русалки» и признавать Наташу независимой творческой единицей. Благодаря долгой упорной работе певица смогла вернуть расположение публики. Например, весной 1995 года она провела три благотворительных концерта на Дальнем Востоке в знак поддержки пострадавших от разрушительного землетрясения на Сахалине.

В 1995 году вышел второй исключительно сольный альбом Королёвой, «Конфетти», состоявший из одиннадцати песен. Среди них была и композиция «Маленькая страна», вскоре покорившая федеральный теле- и радиоэфир, превратившись в бессмертный шлягер для детей и взрослых, продолжающих верить в сказку.

Наташа Королёва: «Я случайный человек в шоу-бизнесе»

В это время Наташа Королева дебютировала в качестве актрисы в мюзикле «Старые песни о главном», где сыграла дочь председателя и вместе с Ладой Дэнс и Алёной Апиной исполнила песню «Вот кто-то с горочки спустился». По прошествии времени она появилась в следующих трех частях музыкальной киноленты: во второй она спародировала образ героини Светланы Светличной из «Бриллиантовой руки», в третьей спела дуэтом с Крисом Норманом, а в заключительной – с Александром Цекало .

В 1997 году Наташу утвердили на роль Мальвины в мюзикле «Новейшие приключения Буратино» (примечательно, что самого Буратино сыграла Кристина Орбакайте). В перерывах между съемками Наталья трудилась над новым материалом, и в декабре того же года поклонники Королёвой с ликованием приветствовали ее новый альбом – «Бриллианты слёз». Многие слушатели отметили, что Наташа изменилась как внешне, так и духовно – с обложки на покупателей лукаво смотрела уже не девочка, а вполне оформившаяся леди. Взрослее стала и лирика: на смену «маленькой стране» пришла «девочка, мечтающая о большой любви».

С новой программой она отправилась в мировое турне, во время которого ей рукоплескали зрительные залы Лондона, Нью-Йорка, Берлина и Афин, а в 1999 она снова отправилась на гастроли вместе с Игорем Николаевым и концертной программой «Самая родная».

В 2000 году Королева задумалась о профильном образовании и поступила на актерский факультет ГИТИСа, который закончила три года спустя

Новое творчество

В 2000 году союз Наташи Королевой и Игоря Николаева распался как в творческом плане, так и в личном. Певица лишилась поддержки любимого человека и помощи талантливого композитора. Вышедший вскоре после разрыва альбом «Сердце» обошелся без участия Николаева. Наталье помогали композитор Александр Коновалов и песенник Владимир Вулых – они-то и написали знаковую композицию «Было или не было».

В 2002 году певица выпустила сборник лучших хитов, озаглавленный «Осколки прошлого». В него вошли 14 хитов Королёвой, а также новая песня «Чуть-чуть не считается». «Что стало теперь со мной? А жизнь продолжается», – разносилось из каждого радио страны.

Наташа Королева – «Чуть-чуть не считается»

Следующий альбом Наташи Королевой был записан совместно с ее новым избранником Сергеем Глушко , также известным под псевдонимом Тарзан. Пластинка называлась «Веришь или нет». Три года спустя пара представила еще одну совместную работу под названием «Рай там, где ты». Одноименный альбом вышел при поддержке ювелирного дома «Кристалл мечты», лицом которого Наташа являлась с августа 2006.

пару с хореографом Евгением Папунаишвили. За короткий срок Королевой пришлось разучить множество сложных танцевальных па, однако усилия были вознаграждены лишь третьим призовым местом.

«Танцы со звездами»: Наташа Королева и Евгений Папунаишвили

А в следующем году Наташа представила свой писательский дебют, во многом автобиографичный роман «Мужской стриптиз». На этом эксперименты певицы не прекратились: вскоре она стала владелицей салона красоты, который так и назывался – «Салон красоты Наташи Королевой».

Летом 2010 года певица вместе с Олегом Газмановым отправилась на фестиваль русской культуры в Германии. Все средства от продажи билетов на концерт звезды перечислили в благотворительный фонд Красного креста. В ноябре 2013 года звезда сообщила о прекращении гастрольной деятельности.

С 2012 по 2014 год Наташа вместе с мамой, Людмилой Порывай, вела передачу «Время обедать» На Первом канале. В рамках шоу сравнивалась домашняя и ресторанная кухни – обычные домохозяйки бросали вызов профессиональным шеф-поварам.

Личная жизнь Наташи Королевой

Нельзя сказать, что между Наташей Королевой и Игорем Николаевым с первого взгляда обнаружилась так называемая «природная химия». Однако во время работы над программой «Дельфин и Русалка» мужчина проникся к девушке симпатией, которая крепла с каждым днем, превращаясь в нечто более интимное, вдохновлявшее его на создание мелодичных, немного грустных баллад.

Знакомые Наташи замечали, что та, хоть и отчаянно отрицала это, тоже влюблялась в Николаева: с открытым ртом ловила каждое его слово, копировала жесты и манеру речи. Они начали жить вместе, но воспитанная в строгости Наташа сразу поставила певца перед фактом: никакого гражданского брака, только узаконенные отношения: «Я была очень строгих правил и полагала, что все должно быть только после свадьбы. Правда, теперь я поменяла свое мнение – считаю, что надо сначала проверить партнера, а потом выходить за него замуж... Когда я поняла, что ухаживания Игоря заходят слишком далеко, я сказала: "Или официально, или никак". Ему пришлось задуматься...».

Все же музыкант не хотел огласки отношений, поэтому Наташе пришлось взять все в свои руки и сделать хитрый ход конем. Она вместе с родителями приехала домой к Николаеву и пригласила туда же сотрудников ЗАГСа – никаких застолий, пышных нарядов и колец, только штампы в паспорте.

В 2000 году Наташа Королева ушла от супруга. По словам певицы, причиной тому стали постоянные измены Николаева. Хотя расставание произошло без скандалов и сцен ревности, оба тяжело переживали этот разрыв.

В попытках отвлечься от гнетущей раны на сердце Наташа с головой погрузилась в работу. Для одного из выступлений она пригласила коллектив танцоров «оригинального жанра», проще говоря – стриптизеров. Среди них был и белокурый широкоплечий красавец Тарзан, которому предстояло обсудить с Наташей детали будущей оплаты.

Но мысли о сухих цифрах из головы Наташи прогнала вмиг вспыхнувшая искра страсти. Сергей, недавно переживший развод, серьезных отношений не искал, и с удовольствием закрутил роман с популярной красоткой.

В первую же ночь Наташа забеременела, чему Сергей несказанно обрадовался.

Архип, первенец Наташи и Тарзана, родился в феврале 2002 года, а в августе 2003 влюбленные заключили брак официально. На этот раз все было по-настоящему: невеста облачилась в белое платье, шумную компанию гостей катал по Неве теплоход, в небо пускали голубей, а незамужние подруги Наташи ловили пышный букет невесты.

Публика восприняла новость неоднозначно. Не все смогли порадоваться счастью Наташи, упрекая ее за «разбитое сердце маэстро [Игоря Николаева]». Сам Тарзан прокомментировал ситуацию так: «Я у него Наташу не отбивал. Когда у нас завязывались отношения, она уже год жила отдельно, у него была своя жизнь. Как к творческому человеку, я к нему очень хорошо отношусь, мне нравятся его песни».

В 2008 году Игорь Николаев, несколько лет игнорировавший все творческие успехи девушки и называвший свою бывшую протеже исключительно по настоящей фамилии, сделал первый шаг навстречу примирению с экс-возлюбленной. Наташа приняла извинения, и с тех пор бывшие партнеры начали общаться как близкие друзья.

Через короткое время они вновь вместе вышли на сцену, чтобы порадовать преданных поклонников оригинальным исполнением «Дельфина и Русалки»; также Николаев написал для Наташи новую песню («Кристалл мечты»).

Наташа Королева сейчас

В 2015 году Королёва выпустила юбилейный, десятый студийный альбом, представив фанатам 14 новых песен, включая дуэты с Тарзаном и Натальей Медведевой , а вошедшая в трек-лист совместная запись с Александром Маршалом завоевала награду «Песня года».

В 2016 году певица представила новый сингл «Я устала».

Наташа Королева и Александр Маршал – «Порочен я тобой»