На свете счастья нет...
А.С.Пушкин
«А что такое счастье?» - так и хочется спросить, глядя на тему сочинения. И можем ли мы судить, был ли счастлив Евгений Онегин, если не знаем, в чем для него это счастье состояло. Представление человека о счастье зависит от ценностей этого человека. А о том, что ценил (и ценил ли что-нибудь?) в жизни Онегин, мы узнаем почти сразу - в первой главе романа. Образ молодого человека, ведущего легкую, беззаботную светскую жизнь, Пушкин мастерски рисует несколькими штрихами. В самом деле, достаточно лишь упомянуть, что Евгений в разговоре мог
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
достаточно лишь мельком сказать о том, что
Он знал довольно по-латыни.
Чтоб эпиграфы разбирать.
Потолковать о Ювенале,
В конце письма поставить vale,
И мы ясно видим человека, для которого в образовании, в культуре ценности нет. Кроме того, об Онегине читатель знает и то, «как рано мог он лицемерить»... Образ почти ясен с самых первых глав. Перед нами - тронутый гнилью светской жизни молодой человек, всем успевший пресытиться. В чем же могло быть счастье такого человека?.. Отдаться полностью творчеству, работе?.. Но на каком поприще мог найти Онегин применение своим нерастраченным силам?.. Найти тихое счастье в семье? Но герой Пушкина напрочь отрицает для себя такую возможность:
Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда бы быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел...
Если герой отвергает и семью, и деятельность - может быть, свой смысл жизни, свое счастье ищет он в стремительно-чистой, пламенной любви?.. Нет. И этим Онегин уже успел пресытиться. Он не может, в силу собственного эгоизма, искать себя и свое отражение в другом человеке. Сила любви откроется ему - но позднее, в конце романа, когда все уже будет упущено. И пришедшая любовь будет выглядеть своеобразной карой, наказанием судьбы... Итак, из романа ясно, что для Евгения Онегина счастье есть возможность самовыражения. Нельзя сказать, что он пассивно ждал - нет, он искал. В путешествиях, в незнакомых странах, да что там - даже в чужих душах, в томах философских трудов пытался он найти то, ради чего стоит жить. Но прочтенные им мудрые книги хранили лишь следы
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
Постаревший Онегин возвращается в свой родной город. Я не ошибаюсь - именно постаревший, а не повзрослевший. Времени прошло немного (судя по тексту - около двух лет), но подобные Онегину люди не взрослеют, а стареют... И тут его устоявшийся без счастья мир рушится - рушится от одного взгляда Татьяны; может быть, лишь оттого, что «у ней и бровь не шевельнулась». Говорят, что так капля дождя падает в растрескавшуюся и пересохшую землю. Так был ли счастлив Онегин?... Да - ведь к нему пришла любовь; он понял, как дорог может быть другой человек; он имел возможность взглянуть на свое прошлое с новой точки зрения; он мог иногда бывать рядом с Татьяной... Нет - ведь силы его, душа, терзания так и остались невостребованными, его любовь опоздала, Татьяна «другому отдана», а впереди - все то же, что и в начале, только без молодого ослепления жизнью...
Но, шумом бала утомленный
И утро в полночь обратя,
Забав и роскоши дитя.
Проснется за́ полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра.
И завтра то же, что вчера.
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Вотще ли был он средь пиров
Неосторожен и здоров?
ИНТЕРЕСНОЕ У НАБОКОВА:
Здесь заканчивается описание онегинского дня зимой 1819 г., которое, с перерывами на отступления, занимает всего лишь тринадцать строф.
….отмеченную Модзалевским в биографии Якова Толстого любопытную параллель между днем Онегина и четверостишием Якова Толстого (абсолютно бездарными) … в сборнике дряных стихов «Мое праздное время» 1821 г., где есть такие строчки:
Проснувшись поутру с обедней,
К полудню кончишь туалет;
Меж тем лежит уже в передней
Зазывный на вечер билет.
……………………………
Спешишь, как будто приневолен,
Шагами мерить булевар
………………………..
Но час обеденный уж близок…
………………………..
Пора в театр: туда к балету,
Я знаю, хочешь ты поспеть.
И вот чрез пять минут в спектакле
Ты в ложах лорнируешь дам.
……………………….
Домой заехавши, фигурке
Своей ты придал лучший тон, -
И вот уж прыгаешь в мазурке…
С восходом солнца кончишь день,
……………………..
Но завтра ж снова, моды жертва,
…………………………….
Снова начинаешь то же.
БРОДСКИЙ, ПИСАРЕВ, ЛОТМАН не комментируют.
МОИ ИНСИНУАЦИИ:
Эта строфа – водораздел. Явленная нам кукла «гламурный подонок» переменяется на другую – «барон-изгнанник».
И без особых объяснений, без «неба Аустерлица»,– просто «устал от бифштексов».
Ну и ладно, мы и привыкнуть особо не успели, к тому, первому Онегину. Будем теперь читать про второго, байронического. Настоящего.
ЕЩЕ МНЕНИЕ О СТРОФЕ:
Пишет petrazmus
: Александр Сергеевич в этой строфе продолжает описание дня своего героя, которое ведется, исключая отступления, с начала романа. Такие подробности образа жизни не случайны. Автор намеренно, и не только в энциклопедически-повествовательных целях, делает это.
Пушкин подготавливает завязку и интригу. Он ведь пишет роман, а не бытописание. Ему нужно пространство для маневра.
Но, шумом бала утомленный
И утро в полночь обратя,
Спокойно спит в тени блаженной
Забав и роскоши дитя.
Проснется за полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра.
И завтра то же, что вчера.
Но был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Вотще ли был он средь пиров
Неосторожен и здоров?
Вернемся к самому началу романа.
Онегин едет в деревню к умирающему дяде. Казалось бы – чего проще? Приехал, застал дядю уже «на столе», принял дела, назначил управляющего, и обратно к Петербургской жизни.
Но ведь тогда не было бы ни встречи с Ленским, ни Татьяны.
Можно возразить, что Онегин не очень-то отреагировал на Татьяну, это она скорее поглощена новым знакомым, и это тоже могло бы быть сюжетом не менее интересного романа. Да. Конечно. Только роман это надо было бы называть «Татьяна Ларина». И писался бы он иначе.
Не возможен и такой поворот – Онегин, случайно встретив Татьяну, влюбляется в нее. Татьяна - деревенская барышня, а искушенного столичного повесу удивить трудно.
И вот именно для этого, поэт так скрупулезно описывает времяпровождение Онегина. Ему надо показать, что с одной стороны никто не сможет впоследствии бросить Евгению, мол, он на нее обратил внимание, потому что других не видел. Нет, Онегин видел и, как результат, мгновенно отранжировал Татьяну-Ольгу. С другой стороны, надев на героя Байроновский плащ сплина-хандры, Пушкин получил прекрасную возможность не принять Онегину искренность Татьяны, и тем самым сделать еще один временной и чувственный виток. В этой строфе и начинается формирование этого «Байроновского плаща».
Пушкин, хорошо относясь к своему герою, довольно беспощаден в своих оценках. Онегина. «Дитя», «спит в тени блаженной», «жизнь однообразна и пестра»(хочется подчеркнуть именно «пестра», ни «красочна», ни «цветная», а «пестрая», как лоскутный половичок – красивый, но из ЧУЖИХ ОБРЕЗКОВ), и жизнь эта - «готова», она не «сделана», не «создана», не «пережита», она УЖЕ кем-то приготовлена. В ней нет и быть не может неожиданностей. Своеобразное бессмертие. С этой точки зрения становится понятным последний вопрос строфы.
Вотще ли был он средь пиров
Неосторожен и здоров?
Если прочитать ее на современном нам языке, то выглядит это так:
Не напрасно, не тщетно ли Евгений Онегин пытался быть на пирах и «беспредельщиком» и «пуританином». Стоило ли так бросаться из крайности в крайность? Эти заигрывание с судьбой, эти попытки поиска риска все равно ни к чему не привели бы, т.к. «ЖИЗНЬ его ГОТОВА». Она не меняется – время не течет - ты бессмертен!
Гламур 19 века! Такой же, как и сейчас. Тогда дуэли – сейчас гонки по встречной, тогда шампанского бутылка – сегодня «трава», «Кузнецкий мост»- «Третьяковский проезд».
Все и отличие то, что тогда был Пушкин, и та гламурная жизнь, поэтому, осталась в литературе навсегда.
Нынешняя же - только в лентах новостей, которые живут всего один день…
Ну не считать же «Робчак-Собски» - нетленным свидетельством эпохи.
Александр Сергеевич Пушкин в своем романе «Евгений Онегин» показал современную ему эпоху. Пушкин был первым, кто разглядел черту, характерную для некоторых молодых людей в начале 19 века — человек в обществе одинок, если он образованнее других.
Автор «Евгения Онегина» проследил истоки этого явления: поверхностное воспитание, беспорядочное подражание европейской культуре, условность дворянского уклада жизни, отсутствие духовных и общественных интересов у большинства людей.
Пушкин называет Евгения «старым приятелем». Он настолько хорошо знает все его привычки и мысли, что невольно возникает ощущение, будто в противоречивости образа Онегина, в описании его уклада жизни Пушкин в какой-то мере выразил себя. Может быть, именно поэтому он позволяет себе быть очень суровым к этому персонажу.
Онегин — сын богатого помещика, «наследник всех своих родных», которому «труд упорный» был чужд. Он получает весьма губительное воспитание, так как растет без матери, а его отец — легкомысленный барин, перепоручивший сына «убогим» гувернерам и гувернанткам, почти ничему не учивших мальчика.
Такое социальное положение и воспитание определили основные черты характера Онегина: из него вышел настоящий эгоист, думающий только о себе и не замечающий других людей с их интересами, чувствами и переживаниями. Первая глава показывает Онегина в Петербурге. Здесь он столичный франт, который уже вполне постиг «науку страсти нежной». Онегин ведет типичную для «золотой молодежи» того времени жизнь: балы, прогулки по Невскому, театры.
Но Онегин по своей натуре выделяется из общей массы аристократической молодежи. Пушкин отмечает его «мечтам невольную преданность, неподражательную странность и резкий, охлажденный ум», чувство чести, благородство души. Это не могло не привести Онегина к разочарованию в жизни и интересах светского общества, к недовольству политической и социальной обстановкой, сложившейся в России после войны 1812. Обстоятельства, а точнее сказать, скука, приводят его в деревню, где от блистательности нашего героя не осталось и следа.
Покинув светское общество, Онегин пробует заняться полезным делом. Но… Из попытки писать нечего не вышло: у него не оказалось призвания («зевая, за перо взялся») и привычки к труду, сказалось барское воспитание. Попытка борьбы с «душевной пустотой» посредством чтения тоже оказалась безуспешной. Книги, которые герой читал, или не удовлетворяли его, или оказывались созвучными его мыслям и чувствам и только укрепляли их. Далее, пытаясь заняться устройством жизни крестьян в поместье и облегчить их существование, Онегин совершает неслыханное: «Ярем он барщины старинной \ Оброком легким заменил». Это, конечно же, вызвало недоумение и неодобрение соседей — помещиков, свято чтящих устои крепостнического уклада. Их вердикт был безжалостен: «И в голос все решили так, \ Что он опаснейший чудак». На этом реформаторская деятельность Онегина закончилась…
Спасти от «душевной пустоты» не смогли Евгения и сильнейшие чувства, объединяющие человека с человеком, — любовь и дружба. Он отверг любовь Татьяны, так как выше всего ценил «вольность и покой», не сумел разгадать всю глубину ее натуры и ее чувства к нему. В сцене объяснения с Татьяной герой придумывает сотни отговорок, лишь бы доказать девушке, что он не создан для семейной жизни. Хотя на самом деле Онегин из-за любви боялся потерять свободу.
На дуэли Евгений убил своего друга Ленского, так как не смог возвыситься над общественным мнением того поместного дворянства, которое внутренне презирал. Предрассудки взяли верх в его колебаниях, которые Онегин испытывал после получения вызова на дуэль. Он испугался «шепота, хохотни глупцов», сплетен зарецких.
Онегин всё же стреляет. И это накладывает на него неизгладимый отпечаток. Недаром он признаётся в письме Татьяне: «Ещё одно нас разлучило… Несчастной жертвой Ленский пал…» Именно отсюда и начинается ломка его жизни, поспешное бегство из деревни, странствия по родной земле и всё растущее чувство собственной неполноценности и бесполезности:
Зачем я пулей в грудь не ранен?
Я молод, жизнь во мне крепка;
Чего мне ждать? тоска, тоска!..
После отъезда Онегина Татьяна приоткрывает перед читателем завесу тайны: кто же был на самом деле ее Евгений. Она его любит, любит по-настоящему, но её оценка так же сурова, как и комментарии автора: «Чудак печальный и опасный, / Созданье ада иль небес, /Сей ангел, сей надменный бес, / Что ж он?..»
В подавленном состоянии духа Онегин уехал из деревни. Он «начал странствия», но и это не рассеяло его. Таким образом, Евгений, при всех своих положительных качествах, сам обрекает себя на одиночество и непонимание окружающих.
Вернувшись в Петербург, Онегин встретил Татьяну уже замужней женщиной, женой своего родственника и друга. В нем вспыхнула любовь, но Ларина уже не может ответить Евгению взаимностью.
В романе можно выделить три основных потрясения, очень сильно влиявших на развитие личности главного героя. Первое — убийство Ленского. Какой бы ни был Онегин умный и опытный, он должен был избежать дуэли, ведь его соперник был намного младше его, чище душой, и впереди у него была целая жизнь. Но общество сыграло свою роль в этом конфликте, выявив слабость Онегина. Дуэль и разрыв отношений с Татьяной вынуждают Евгения покинуть деревню и начать путешествовать. И третье, последнее, событие, которое мы видим в романе, — это возвращение героя в Петербург и окончательный разрыв с Татьяной.
Отвечая на вопрос, заданный в названии сочинения, я могу сказать, что Онегин не был счастлив ни в светском обществе, ни в деревне, ни в странствиях. Одаренный умом и способностями, он не знал, как их применить. Ни любовь, ни дружба также не дала ему успокоения. Хотя позже герой поймет, что из-за своего себялюбия и стремления к «вольности» и любовь, и дружба обошли его стороной.
В «Евгении Онегине» много «темных мест», привлекающих внимание исследователей. Обычно у Пушкина в таких местах подразумевается что-то конкретное и важное. Надо только под правильным углом посмотреть и тогда, возможно, не только это место, но и весь текст высветится по-новому. Одним из таких «темных мест» является последний стих строфы XXXVII первой главы:
Нет: рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-stеаks и страсбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела голова;
И хоть он был повеса пылкой,
Но разлюбил он наконец
И брань и саблю и свинец.
Как писал В. Набоков в своих знаменитых комментариях, «эта строка раздражает своей неясностью
. Что именно разлюбил Онегин? «Брань», подразумевающая собственно войну, может заставить предположить, что около 1815 г. Онегин, как многие другие щеголи его времени, был на действительной службе в армии; однако наиболее вероятно, что отсылка сделана к одному сражению, как следует из чтения рукописи; но (имея в виду дальнейшее поведение Онегина, глава Шестая) было бы крайне важно интерпретировать это в более ясных терминах дуэльного опыта Онегина».
То есть, Набоков проводит связь между данным стихом и дуэлью между Онегиным и Ленским. Очень ценное замечание, поскольку и там и там фигурирует свинец. Но Набоков полагает, что Пушкин имеет в виду стрельбу из пистолета.
Однако ни о военном, ни о дуэльном опыте Онегина в тексте ничего не сказано. Как и о том, что он испытывал симпатию к этим ремеслам. Ни до этого фрагмента, ни после военное и дуэльное поприще в круге занятий Онегина не фигурируют (за исключением дуэли с Ленским). Допустим, что именно в этом стихе Пушкин хотел дать понять, что его герой был когда-то к ним неравнодушен. Однако, во-первых, в контекст предыдущих и последующих строф буквально понятая тема «брани, сабли и свинца» никак не вписываются. Речь в них идет о прежнем беспутном образе жизни героя и его нынешнем охлаждении к женщинам. Во-вторых, здесь есть противительный союз «но», который связывает новое состояние Онегина именно с объектом былых пристрастий, изменившимся отношением к нему. То есть, «брань, сабля и свинец» имеют отношение к женщинам.
Что касается первых двух элементов - «брани» и «сабли», - то они вполне могут быть эвфемизмами сексуального опыта Онегина. Сравнение любовных атрибутов с военными имеет давнее происхождение. Особенно известна элегия IX («Всякий влюбленный - солдат…») из Книги Первой «Любовных элегий» Овидия. Не раз эксплуатировал метафору любовь-война скандальный русский поэт И.С. Барков.
«Свинец» тоже вполне вписывается в «любовный» ряд, но… под особым углом. Скорее всего, под «свинцом», у Пушкина имеется в виду один из способов лечения сифилиса, применявшихся в то время. Есть версия, что Бетховен умер от отравления свинцом, которым он пытался излечить сифилис. Свинцом («свинцовым сахаром») лечили гонорею. Со свинцом долго путали висмут, тоже эффективное средство против сифилиса. В начале 19 в. их уже разделяли, но в представлении широких слоев населения висмут мог оставаться свинцом или по привычке сохранять это название.
По всей видимости, Пушкин выбрал именно это средство (а не йод, висмут или ртуть, которой лечился сам), чтобы обыграть сходство «венерической» лексики с военной и дегероизировать беспутный образ жизни. А также, возможно, чтобы уже в первой главе обозначить «свинцовый» мотив, который впоследствии сыграет важную роль в сюжете.
Таким образом, у нас есть основания предполагать, что упомянутый поэтом «свинец» имеет отношение к теме венерических заболеваний: этим словом, очевидно, обозначается и сама болезнь, и ее лечение.
Теперь мы можем прочитать данное «темное место» так: Онегин разлюбил любовные приключения и связанные с ними неприятности. Из-за последних, по-видимому, разлюбил первые.
Любопытно, что в последний стих предыдущей XXVI строфы как бы рифмуются с «бранью, саблей и свинцом» в таком прочтении.
Но был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Вотще ли был он средь пиров
Неосторожен и здоров?
Мотивы «неосторожности и здоровья» вполне согласуются с «венерической» темой.
Да и сам вопрос, и ответ на него звучат двусмысленно. Ведь ответ («Нет: рано чувства в нем остыли…» и т.д.) можно прочитать как относящийся к первому вопросу и ко второму. Если к первому: нет, не был счастлив, чувства остыли. Если ко второму: нет, не вотще, в конце концов неосторожность Онегина привела его к потере здоровья.
Прочтение «брани, сабли и свинца» в предложенном ракурсе вполне согласуется и с тем, что говорится об Онегине дальше: «Причудницы большого света! Всех прежде вас оставил он»; «И вы, красотки молодые, Которых позднею порой Уносят дрожки удалые По петербургской мостовой, И вас покинул мой Евгений». Последних Набоков прокомментировал так: «Куртизанки, которых удалые повесы мчат в открытых экипажах».
О травмированности пушкинского героя на любовном фронте говорят и слова второй главы:
В любви считаясь инвалидом,
Онегин слушал с важным видом.
Значение слова «инвалид» тогда было несколько иное, ближе к «ветеран», но в него входила сема «ранение» («Инвалид - вышедший в отставку военный, потерявший трудоспособность вследствие ранений или старости» - Словарь языка Пушкина). Латинское invalidus переводится как бессильный, слабый, больной. Едва ли Пушкин не учитывал этот «увечный» аспект значения.
Но можно пойти дальше.
В письме к Татьяне Онегин обронил такую фразу:
Я знаю, век уж мой измерен. ..
Не об этом ли своем недуге, лечение которого он прекратил или которое оказалось не очень удачным, пишет Татьяне Онегин? Не умирает ли он от венерической болезни? Или последствий лечения? То есть, не умирает ли он от того, что в первой главе было названо «свинцом»? Это было бы логичной карой за убийство Ленского свинцовой пулей. Мучительной, растянутой карой.
В первой главе (строфа VIII) есть еще одно любопытное место, которое, возможно, имеет отношение к «свинцовому» мотиву:
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, -
Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный,
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.
Как заметил Валерий Лебедев , это место «написано специально двусмысленно. Можно отнести сказанное к Овидию Назону, но можно и к Онегину. Или к обоим одновременно. Получится что оба дали дуба «страдальцами от страсти нежной», то есть они страдали, а потом умерли от сифилиса. И произошло это в Молдавии, что сподручнее было сделать как раз Онегину. Ибо во времена Назона никакой Молдавии не было». Во времена Овидия сифилис не был известен, но умер он, действительно, от «Науки любви», книги, за которую был сослан из Рима.
Таким образом, мотив «свинца», будучи связан с «венерической» темой, позволяет не только прочитать прежде не прочитанный стих, но и реконструировать одну из скрытых тематических линий пушкинского романа.
